И когда я закрываю за собой дверь, Коуди очень медленно кивает в ответ.

На улице еще темно, когда мы выходим из дома. Я позволила себе на этот раз без спроса одолжить бейсболку Скотта, которая так удачно скрывает под козырьком значительную часть моего лица, и воспользовалась той же одеждой, что была на мне вчера. Хезер планировала на сегодня совместный поход по магазинам. Но ничего не поделаешь – теперь его придется отложить до нашего возвращения.

– Меня одолевает какое-то странное ощущение, – признаюсь я Коуди, когда мы спускаемся вниз по улице, и оглядываюсь на темные окна только что оставленного нами дома.

– Это чувство вины, – заявляет он. – И должен предупредить тебя, что если у меня возникнут неприятности – а они возникнут непременно, – то я скажу им, что ты прибегла к киднепингу.

– Киднепинг, – мгновенно отзываюсь я, – насильственное похищение.

Коуди снова издает необычный звук через нос. Кажется, это называется «фыркать».

– Она у нас к тому же еще и ходячий энциклопедический словарь.

– Я не похищала тебя насильно.

– Верно, – соглашается он. – Ты меня просто облапошила.

– «Облапошить», – говорю я, – это просторечие. Означает «обмануть кого-либо с корыстной целью».

– Или кинуть на деньги. Как, например, мошенничая в карты или на бильярде.

– Но я не брала у тебя никаких денег, – возражаю я хмуро.

– Ладно, забыли об этом, – отвечает Коуди, плотнее натягивая лямки своего рюкзака. – Лучше расскажи, как тебе удалось решить проблему Гольдбаха.

– Сама не знаю, – пожимаю плечами я.

– Не знаешь что? Я тебе не верю. Наверняка ты нашла какое-то новое решение в паутине или что-то в этом духе.

– В какой паутине? – недоумеваю я. – В той, что ткут пауки?

Коуди окидывает меня подозрительным взглядом.

– Нет. Я говорю о Всемирной паутине. Об Интернете. Ты всерьез хочешь меня уверить, что забыла даже о нем?

– Я забыла обо всем.

– Но ты можешь свободно ходить, разговаривать и даже решать сверхсложные задачи.

Мне остается только вздохнуть:

– Похоже, что так.

На улице стоит полная тишина. И очень темно. Не горит ни один из фонарей, которые я во множестве заметила, когда мы были в городке вчера. Но мне прекрасно видно лицо Коуди. Он мрачно морщит лоб, а губы кривит в скептической улыбке.

– Но ты не переспрашиваешь, что такое «Интернет». Значит, тебе это слово знакомо?

Он не понимает, что это и бесит меня больше всего.

– Не знаю, как тебе объяснить. Какие-то слова я знаю, а какие-то нет. Причем здесь не существует определенной системы, а если она есть, то я в ней пока не разобралась.

Коуди искоса смотрит на меня.

– Да, хреново тебе, – замечает он, но, увидев недоумение на моем лице, поправляется: – Я хотел сказать, что так жить очень тяжело.

А потом указывает на мое левое запястье.

– И ты, наверное, едва ли помнишь, зачем сделала себе такую необычную татуировку?

Я тут же прикрываю черную полоску на руке, потому что все еще ее стесняюсь.

– Нет, не помню.

Но Коуди берет мою руку и склоняется, чтобы рассмотреть получше. Потом у него загораются глаза.

– Ни фига себе! Мне кажется, это запросто может быть эмблемой какой-нибудь банды или того хуже.

– Что ты имеешь в виду?

– Ладно. Это только мои фантазии, – качает головой он.

– Так что это такое? – спрашиваю я.

– О чем ты?

– Об Интернете.

– А! С чего начать? Это как бы… – Коуди делает паузу, описывая рукой большой круг. – Короче, там можно найти все.

Его описание меня интригует.

– Мы можем туда поехать?

Он снова смеется. Но его смех сейчас звучит намного добрее, чем тот, что я слышала накануне в его спальне.

– Нет. Туда никто не ездит. Это все в компьютере. Или в телефоне. Или на другом мобильном устройстве.

Он сует руку в карман и достает предмет, в котором я узнаю сотовый телефон. Дисплей начинает светиться, стоит нажать на кнопку, а потом Коуди принимается нажимать их одну за другой.

– Смотри, – говорит он, передавая мне телефон. – Вот расписание автобусов. Оно выложено в Интернете.

Коуди пальцем показывает нужную строчку, и я читаю ее.

– Это тот рейс, который нам нужен, чтобы добраться до Лос-Анджелеса. Автобус отправляется отсюда через двадцать минут и прибывает на место в девять сорок два утра.