Иоганну стало не по себе. Будто холодок пробежал. От ног до корней волос.

– Ладно. Собир-райся. Нельзя тер-рять вр-ремя. Вдр-руг сюда всё же нагр-рянут с провер-ркой сер-рые. А нам надо искать пар-рнишку - твоего Оливер-ра. Возможно, Тарраканов заинтер-ресовался не тобой, а им - ну, и всеми Кр-ролласами за компанию. Надо это выяснить. Опер-редить.

– Искать Оливера?

– У тебя сегодня выходной, после вчер-рашнего задания?

– Да, выходной.

– И ты можешь не появляться сегодня в р-редакции?

– Могу. Я работал ночью, строчил текст. Имею право на отдых.

– Воспользуйся этим вр-ременем. У нас его мало, - каркнул вран.

* * *

Иоганн чувствовал себя так, будто полностью потерял реальность происходящего. А потом обрел новую. И в этой новой, иной реальности полностью доверился врану. А вран теперь мирно дремал у него на плече в облике старого попугая. И они вновь были на улицах Ростова. Иоганн теперь невольно сравнивал его с тем городом, что приснился ему во сне. Он рассматривал, будто впервые видя, искусственные пальмы и ёлки, покрытые синтепоновым покрытием: для защиты от выгорания. А потому, всегда будто бы заснеженные. И редкие лавочки из пласторганики. И убитых жизнью, озлобленных людей, в их вечном блевотном скольжении вверх-вниз, по метро-тьюбам...

А ехали они с враном в Новочеркасский район Ростова. Искать улицу Бирючья Балка.

Иоганн очень не любил этот район. Когда-то, это был отдельный город, Новочеркасск. Потом насколько городов слилось с Ростовом, как еще раньше Нахичевань. А ещё позже, Новочеркасский район стал запущенным и унылым. Ходили слухи, что там блуждают радиоактивные галлюциногенные сполохи и местами светится зеленовато-желтый газ. Полузаброшенные, огромные, надтреснутые вдоль подъездов многоэтажные конструкции, заваленные хламом, и контейнеры с отходами, которые, казалось, никто не вывозил, соседствовали с пейзанского вида лачугами. Парадный центр сиял великолепием почти дворцовых построек анкюлотно-административных гадюшников, что не мешало пересекать даже его отстойным грязным канавам и проложенным поверх пластикового тротуара открытого типа трубам, обтянутым стекловолокном и грязного цвета жустером. В то же время, именно здесь находилась большая часть детских учреждений и больниц, а также известный всему Ростову коммунятник на улице Бирючья балка - низинной и на редкость вонючей.

Вскоре он с враном находился именно на ней. Огромное грязно-желтое сооружение украшалось надписью: "Эта сторона улицы особо опасна при кислотных дождях". Надпись, по-видимому, была оставлена недавним прошлым ростовского бытия. Теперь никаких дождей не было. Даже кислотных.

Иоганн двинулся вперед по улице. Её грязно-серый сумрачный колорит, ни с чем не спутываемый, и только этому району присущий запах болота, дешевых сигарет и рыбы не внушали ему оптимизма. Шарящие в темноте подворотен бездомные коты, непонятно на каких харчах отъевшиеся до невероятных размеров, то и дело презрительно сверкали на него бриллиантами глаз. Конечно, наличествовали и роющиеся в мусорных контейнерах незжи... Кролас знал, что хипки эту категорию граждан, "не зарегистрировавших жительство", называли более верным словечком: нежить...

Он сам, к примеру, своё жительство тоже не сразу зарегистрировал, попав в город. Но незжем Иоганн не был никогда. Незжи - это только те, кто не регистрируется в принципе, да и к людям, в общем-то, давно не относятся. Зачем незжу паспорт?

Один из незжей, на его глазах, только что удлинил свою руку, и, пошарив где-то в глубине контейнера, извлек оттуда нераспечатанный бигпакет шопснаба. Остановив на Кроласе свои бельма, он начал припевать, что-то нашептывать, булькать: завораживать. Иоганн, силясь оторвать взгляд от незжа, нашептывания которого обретали над ним силу, вяло чертыхнулся, переместился, показал дулю и проорал: "Незжу - незжево, богу - богово, а меня - поминай, как звали!" - и прибавил шагу, слегка при этом погрузившись ногой в канаву. Незж ухмыльнулся, показав гнилые зубы, и захохотал мерзко.

А Кролас с налету ворвался в первый попавшийся административный комплекс "Коммуны воспитания подрастающего поколения", обнаружив внутри претенциозно отделанный холл, пустой и гулкий. Далее - коридор, вдоль которого выстроились белые двери с ничего не значащими для него номерами. Он, постучавшись, вошел в первую попавшуюся. За столом, великолепно инкрустированным искусственными бриллиантами, томно развалясь в кресле и некрасиво расставив ноги, сидела помятого вида анкюлотница, старательно расписывающая свои ногти. С видом отрешенного благодушия и снисхождения до его персоны на краткий миг, она оторвалась от своего занятия, поинтересовавшись, что ему нужно. Кролас наплел какую-то чушь, показав газетный папир и сославшись на необходимость найти мальчика или девочку по фамилии Иваненко, недавно выигравшего (или выигравшую) главный приз в передаче, организованной городом на благотворительные средства и призванной... И так далее. Анкюлотница, не дослушав, мило улыбнулась официальной улыбкой и сказала, что ему нужно обратиться в отдел СФИНКСа (Службы Фиксирования Индивидуальных Номеров Классификационного Списка), кабинет N 1012.

И Кролас мигом исчез, растворившись в дверном проеме.

В 1012 просто стоял местный обшарпанный комп, содержащий все данные о коммунятнике. По запросу Кроласа, высветился район 3, корпус 12, дом 14. Вроде, там жил Оливер... Иоганн, с враном в кармане, тут же отправился по указанному адресу.

В любом "доме" коммунятника, как он уже знал, на первом этаже располагался спортзал, столовая и тому подобное, а на последующих - классы. На верхних этажах здания жили "воспитуемые".

У входа в дом Кроласа встретила мощная вахтерша с голосом иерихонской трубы. Она как раз вышла покурить.

– Чё надо-то?
– зло посмотрев на Иоганна, небрежно спросила она. И Кролас пустился долго и витиевато впаривать ей версию о том, что он - журналист, и ему необходимо осветить процесс преподавания правоведения во вверенной ей "резиденции" коммуны.

– Что-что освятить?
– переспросила вахтерша, произнеся слово именно так, с буквой "я", и тщательно изучая его журналистское удостоверение.

И Кролас был вынужден снова повторить свою тираду. С дикой пристрастной подозрительностью вахтёрша всё же пропустила его внутрь, но проследила, чтобы он не просачивался в бесплатную столовку на первом этаже, а проследовал вверх, по лестнице.