– Значит, перенесли.

– Похоже на то.

– Так же, как и покойного Ойзо.

– Похоже на то.

– Это уже интересно, - Рейке задумчиво поглядел в текст, потом встал.

Аккуратно закрыл отчет, положил на край стола бумажную папку. Снял одну корзинку с другой, принес чашки для еды. Даже они здесь показывали на то, что в доме обитает не просто закоренелый холостяк, но очень одинокий человек. Одна - металлическая армейская из походного набора, у Эреха во время его карьеры военного целителя Боятской кампании тоже такая была. Вторая - фаянсовая, в кувшинках, со щербатым краем и трещинкой.

– Это уже интересно, - повторил сыщик, снимая крышки с корзинок и раскладывая по чашкам ячменную кашу с тыквой и рубленую жареную курицу в соусе.
– Если мы с тобой раньше предполагали, что имеем дело с единичным актом, возможно, связанным с насилием над девушкой, то теперь картина-то совершенно другая. И даже шантаж может быть совершенно не при чем. Потому что я вот просто не представляю, что может связывать уважаемого судью городского уезда с сыном магистрата, который всего чуть больше года назад вернулся в Альмейру. А ты? Ты чего не ешь? Бери ложку и жуй, я на двоих покупал.

Эрех послушно принялся за еду. Некоторое время они молча ели, он медленно, мастер Рейке - целеустремленно, как мельница. Потом Эрех решился.

– Я там еще кое-что не записал. Я... Я ему руку осматривал и нашел на тыльной стороне ладони укус, а между пальцами были волосы, - он сунул руку в карман и выложил на столешницу длинную серебристую прядь.

Рейке, не переставая жевать, взял их в руку. Излишней брезгливостью сыщик, судя по всему, не страдал.

– Еще одно подтверждение севрасского следа, - кивнул он.
– А что с укусом?

– Вот тут, - Эрех показал, где, на своей руке.
– Отчетливый и очень глубокий, чуть ли не насквозь. Старый - ему не меньше пары суток. Вы же понимаете, что это значит?

– Понимаю, - Рейке кивнул, помрачнев.
– Вот тебе и связь - еще один любитель изнасиловать, э? Если я не ошибаюсь, судья наш был совершенно не женат. Работал много, понимаешь ли. И чей укус? Мужской, женский? Только не говори мне, что ты не замерил, док, ни в жизнь не поверю. С твоей-то дотошностью до анатомии и вскрытий.

– Замерил, - Эрех опустил голову, глядя в стол, машинально отметил длинную занозу на гладкой древесине. И отколотый с краю сучок.
– Вы правы.

– И что?
– поторопил его Рейке.

Эрех поднял голову, посмотрел сыщику в глаза. Говорить было противно.

– Он маленький. Узкая челюсть, мелкие зубы.

И увидел, как и без того светлые глаза побелели от внезапной догадки.

– Это детский укус, мастер. Это были дети.