— Все нормально, Стюарт, — спокойно сказала женщина, — я могу подтвердить твои слова.

Хедли был мрачен.

— Нам от этого, я думаю, не легче. Еще один вопрос, мистер Миллз! Можете ли вы подробно описать посетителя?.. Минуточку, мадам! — Он не дал ей раскрыть рта. — Вес в свое время! Итак, мистер Миллз?

— Я могу точно сказать, что на нем было надето длинное черное пальто и вязаная шапочка какого–то коричневатого цвета. Брюки у него были темные. Ботинок я не видел. Его волосы, когда он снял шапку… Это странно! Я теперь точно припоминаю, что его волосы выглядели необычно темными и блестящими, словно вся его голова была сделана из папье–маше!

Хедли, прохаживавшийся взад и вперед по комнате, обернулся к нему так резко, что тот вздрогнул.

— Джентльмены! — воскликнул Миллз. — Вы просили меня рассказать все, что я видел. Именно это я и видел. Это правда!

— Продолжайте! — приказал Хедли.

— Кажется, на нем были перчатки, хотя он и держал руки в карманах, так что я не совсем уверен. Он был высокого роста, на три или четыре дюйма выше доктора Гримо, среднего телосложения. Это все, что я могу с уверенностью сказать.

— Он был похож на того человека, Пьера Флея?

— Пожалуй, да. Так сказать, с одной стороны — похож, а с другой — не похож. Я бы сказал, что он еще выше Флея, и не такой худой, хотя за это я не ручаюсь.

Во время этого допроса Рэмпол краем глаза продолжал наблюдать за доктором Феллом. Доктор в распахнутом пальто и с зажатой под мышкой шляпой бродил по комнате, внимательно изучая ковер. Он наклонялся так низко, что пенсне едва не падало у него с носа. Фелл осмотрел также картину, ряды книг и нефритового буйвола на столе. Он наклонился, чтобы еще раз заглянуть в камин, и вновь поднял голову, чтобы рассмотреть герб. Герб вызывал у него особый интерес — Рэмпол видел это, но одновременно доктор успевал наблюдать за мадам Дюмон. Эго не укрылось и от внимания женщины. Она попыталась проигнорировать это открытие, но нервные жесты выдавали ее. Это было похоже на безмолвную схватку.

— У меня есть к вам и другие вопросы, мистер Миллз, — сказал Хедли, — в частности, о случае в “Уорвикской таверне” и об этой картине… Но они могут подождать, пока мы не выясним все остальное. Вы не сходите вниз и не попросите мисс Гримо и мистера Мэнгэна подняться сюда? А заодно позовите и мистера Дрэймена, если он уже вернулся… Благодарю вас. Одну минуточку! У вас есть вопросы, мистер Фелл?

Доктор покачал головой. Рэмпол заметил, что женщина вздрогнула.

— Ваш друг обязательно должен слоняться взад–вперед? — нервно воскликнула она, и иностранный акцепт в ее речи зазвучал уже сильнее. — Это действует на нервы! Это…

Хедли участливо пояснил:

— Я вас понимаю, мадам, но, к сожалению, это его привычка.

— Да кто вы такой, в конце концов? Вы вошли в мой дом…

— Простите, я должен был сразу представиться. Я — старший полицейский офицер Хедли из управления уголовной полиции. Это — мистер Рэмпол. А это — доктор Фелл, о котором вы, наверное, слышали.

— Да. Кажется, да, — она кивнула, потом хлопнула ладонью по столу. — Пусть так. Но все равно, не могли бы вы отказаться от вашей дурацкой привычки? И потом, мне холодно! Нельзя ли, в конце концов, затопить камин, чтобы немного согреться?

— Не советую этого делать, — сказал доктор Фелл, — во всяком случае до тех пор, пока мы не выясним, что это за бумаги были там сожжены. Там было целое аутодафе.

Эрнестина Дюмон воскликнула, теряя терпение:

— О боже! Почему вы все так глупы? Почему вы сидите здесь? Вам отлично известно, кто это сделал. Это был тот самый Флей, и вы это знаете. Так почему вы не схватите его? Почему вы сидите здесь и задаете идиотские вопросы, когда я говорю вам, что это был он?

В глазах ее мелькнула какая–то азиатская кровожадность, словно она представила, как Флей уже всходит на эшафот.

— Вы знакомы с Флеем? — спросил Хедли.

— Нет, нет! Я никогда его не видела. Я имею в виду, до этого не видела. Но Шарль мне сказал.

— Что он вам сказал?

— Этот Флей — сумасшедший. Шарль никогда не был с ним знаком, но у того была бредовая идея, что он связан с нечистой силой. У него якобы есть брат, который тоже, — она покрутила пальцем у виска, — вы понимаете? Так вот, Шарль сказал мне, что Флей должен прийти к нему сегодня вечером, в половине десятого. Шарль велел мне впустить его. Но когда я выносила из кабинета кофейный поднос около половины десятого, он засмеялся и сказал, что если этот человек до сих пор не пришел, то он уже никогда не придет. Шарль сказал: “Завистливые люди обычно пунктуальны”. Но он ошибся. Звонок зазвонил без четверти десять. Я открыла дверь. На ступеньках стоял человек. Он протянул мне визитную карточку и сказал: “Не передадите ли вы это профессору Гримо? И спросите, не примет ли он меня?”

Хедли облокотился о спинку дивана и внимательно слушал ее.

— А как насчет фальшивого лица–маски? Вам это не показалось странным?

— Я не видела, что это маска. Разве вы не заметили, что в прихожей горит только одна лампа? Позади него горел уличный фонарь, и все, что я могла видеть, — это его силуэт. Он говорил вежливо и протягивал мне карточку, так что в ту минуту я не могла и подумать, что…

— Минуточку! Вы бы узнали этот голос, если бы услышали его еще раз?

— Не знаю… Пожалуй, да… Но он звучал искаженно, его заглушала маска, теперь я это понимаю… Ах, почему здесь такие мужчины? — Она откинулась в кресле, и из глаз ее брызнули слезы. — Я женщина, но я знаю! Если кто–то нанес вам обиду, то вы его выследите и убьете, а потом ваши друзья придут в суд и присягнут, что вы в это время были в другом месте. Но вы не будете надевать размалеванную маску, как старик Дрэймен с детворой в ночь перед Рождеством, вы не будете вручать карточку, как этот выродок, подниматься, убивать человека в его кабинете, а потом скрываться через окно! Это похоже на страшные истории, которые я слышала в детстве… — ее терпение иссякло, и началась истерика. — О боже, Шарль! Бедный, бедный Шарль! — причитала она.