— Нет.

— А почему тогда он принес вам письмо?

— Потому, что я его этому научил.

— А.

— Это ваш ворон? — спросила та самая девочка, первой заметившая Зеленого.

— Да, мой, — вздохнул Северус.

Разве не он должен задавать им вопросы, а они — отвечать?

— А как его зовут?

— Корвус.

— А почему его зовут Корвос?

— Не Корвос, а Корвус. Это «Ворон» по–латыни.

— А.

— А зачем вы посадили ежа на стол?

— Мне нравится, когда он сидит здесь, пока я веду урок. Он мое домашнее животное.

— Я думал, ваше домашнее животное — Корвус?

— Да. У меня их двое.

— А почему у вас двое животных? Нам можно держать только одно.

— Потому, что я совершеннолетний. Могу держать столько животных, сколько мне вздумается.

— А.

— А что в письме?

— Ничего.

— Почему ничего?

— Потому, что я его еще не читал.

— А когда вы его прочитаете?

— После урока.

— А.

— А как зовут ежа?

— Зеленый.

— А почему его зовут «Зеленый»? — спросил светленький хаффльпаффец.

— Ну потому, что он зеленый, дурак! — воскликнул какой–то равенкло, закатывая глаза.

— Минус пять баллов с Равенкло за оскорбление одноклассника, — заявил Северус ко всеобщему изумлению.

Прежде чем продолжить опрос учеников, он отправил Корвуса в кабинет. Ворон знал Зелья слишком хорошо. Он бы без запинки первым ответил на все его вопросы.

— А почему Корвус не остался с нами?

— Потому, что он не в вашем классе.

— Нет?

— Нет, он уже в седьмом.

— А?

Северус продолжил опрос, предоставив детям самим размышлять над ответом на их последний вопрос.

Судя по ответам учеников, становилось сразу ясно, где Мэри Сью сменила Альбуса. Дети знали и помнили большую часть из того, что преподавал Дамбльдор, но во всем, что им рассказывала Мэри Сью, они полностью запутались. Из пройденного с Альбусом они кое–что позабывали, но объяснения Мэри Сью они не поняли почти полностью.

К концу урока Северус уже знал, что ему следует просто продолжать с той темы, на которой остановился Альбус. Пытаться восстановить то, что класс делал позднее, было уже бессмысленно.

На следующем уроке, с третьеклассниками, все оказалось точно так же. Из объяснений Мэри Сью они поняли немного больше, опираясь на знания прошлых лет, но Северус бы не рискнул готовить с ними те зелья, которые они проходили с Мэри Сью.

На обед Северус явился в настроении настолько скверном, что Дамбльдор даже спросил, что произошло. Это был особый признак, потому, что учителя в основном уже привыкли к вечно мрачному настроению Снейпа. Видимо, на сей раз оно было даже хуже, чем обычно.

— Мне придется почти заново проходить с моими учениками все, что они делали с начала года, они ничего не поняли из того, что им объясняли.

— Извини, Северус, — сказал Дамбльдор. — Я старался, но я не думал, что у тебя настолько сложная работа. Я просто не…

— Альбус, это не твоя вина. То, что они проходили на твоих уроках, как раз, вполне приемлемо. Это все Мэри Сью, она не могла сама объянить эти темы и заставляла несчастных детей читать книги, которые для них совершенно не годились по уровню. Ты все делал правильно, правда.

— Тогда прости меня за то, что я нанял Мэри Сью, я просто не мог найти никого, кто бы решился пойти по твоим следам. Похоже, теперь я понял, что такое настоящий Мастер Зельеделия.

Тем же вечером Альбус Дамбльдор вышел прогулятся на границе Запретного Леса. Погода выдалась чудесная, и это была давно не подворачивавшаяся возможность немного отдохнуть. Учебный год подходил к концу, все ученики и учителя, в кои веки, находились вне опасности. Вернулся на работу Северус Снейп, покинула школу Мэри Сью Блэквэлл, и, похоже, даже Драко Малфой и Гарри Поттер потихоньку находили общий язык. По мнению Дамбльдора, жизнь в Хогвартсе наконец–то наладилась.

Он шел, глубоко вдыхая прохладный свежий воздух, и размышлял о уходящем учебном годе. Это был год, полный волнений, происшествий и тревог, и иногда директору даже казалось, что это все — слишком, и добром не кончится. Но ведь кончилось. Северус, похоже, многое извлек из пережитого, Альбус проникся к нему еще большим уважением, чем раньше, и он сам, наконец–то, стал понимать Слизерин; ученики, кажется, прониклись к Мастеру Зельеделия особым уважением и, может быть, может быть юный Малфой был на самом деле вовсе не так плох, как старался показаться.