В зарубежной историографии часто можно встретить утверждения, будто западные державы пошли на соглашение с Германией из-за того, что не могли доверять СССР, особенно с учетом массовых репрессий 1937–1938 годов и ослабления советской военной силы в результате уничтожения руководящих военных кадров. Несомненно, сталинские репрессии шокировали западную общественность, существенно поколебали международный авторитет социалистического государства даже в глазах многих наших сторонников. Можно, однако, выразить сильные сомнения по поводу суждений о влиянии наших внутренних событий на мюнхенскую политику Англии и Франции. Политика «умиротворения» началась и проводилась и раньше, до 1937 года. Западные лидеры (особенно в Лондоне) уже с середины 30-х годов стремились изолировать СССР, ведя переговоры с Германией. Кроме того, вряд ли соображения морального порядка и забота о правах советских людей так уж сильно волновали столь прожженных политиков, как Чемберлен и Даладье, Галифакс и Лаваль.

В то же время Мюнхен оказал большое влияние на СССР, на представления Сталина и его окружения. Укоренившееся недоверие к западным демократиям получило сильное и вполне реальное подтверждение. Сталин, видимо, явственно ощутил нараставшую изоляцию СССР, неумолимое приближение военной опасности. Постепенно в СССР начался поиск альтернативных решений. А в результате были установлены контакты с Германией. Этот поворот проявился и в раздражении Сталина против Литвинова. В дипломатических кругах в Москве все больше распространялись слухи о литвиновской опале. Они подтвердились, когда в мае 1939 года новым руководителем внешнеполитического ведомства стал Молотов, человек совершенно иного склада и мышления, один из деятелей, наиболее приближенных к Сталину.

Подводя итоги развития события в 1938 году, можно прийти к выводу о том, что западные державы в Мюнхене нанесли сокрушительный удар по идее коллективной безопасности, побудили СССР искать альтернативы в дипломатических контактах с Германией, стимулировали рост недоверия Сталина к западным демократиям, сказавшегося и в августовские дни 1939 года.

Острые дискуссии, развернувшиеся вокруг предыстории второй мировой войны, в значительной мере сконцентрированы на англо-франко-советских переговорах летом 1939 года и на советско-германском пакте от 23 августа 1939 года.

Весной того года английские и французские лидеры имели возможность убедиться в несостоятельности своих попыток удержать действия Германии под контролем. Нацистское руководство шаг за шагом проводило свою программу, выступая в союзе с Италией и Японией. В марте 1939 года Германия захватила Клайпеду, создав непосредственную угрозу Прибалтийским государствам. Усиливая антипольскую кампанию, гитлеровцы готовились к удару по Польше. Документы показывают, что окончательное решение напасть на эту страну было принято Гитлером в апреле 1939 года. Италия к тому времени оккупировала Албанию, а Япония, используя антикоминтерновский пакт, активизировала свои агрессивные поползновения на Дальнем Востоке и в мае 1939 года спровоцировала военный конфликт с СССР.

Понимая, что Германия готовится к слому всей европейской системы государств, руководители Англии и Франции совершили два важных шага — они приняли решение о гарантиях Польше и Румынии и согласились на политические и военные переговоры с СССР. Польша и Румыния были традиционными сферами французского влияния, Англия также имела сильные позиции в Польше, и оккупация последней рассматривалась в Париже и Лондоне как удар по позициям этих стран и как их существенное ослабление в случае возможного столкновения с Германией. Но одновременно Англия продолжала тайные переговоры с Германией, по-прежнему ведя игру «умиротворения» и рассчитывая прийти к какому-то соглашению с Гитлером.

Весной 1939 года начались и активные советско-германские контакты. Они открылись обсуждением торгово-экономических вопросов, но постепенно затрагивали и политическую сферу. В такой сложной обстановке были начаты политические, а затем и военные переговоры между СССР, Англией и Францией.

Существует мнение, что эти переговоры были заранее обречены на неудачу. Некоторые советские историки полагают, что после Мюнхена уже не было никакой альтернативы последующему советско-германскому соглашению. Как мне представляется, столь категоричное суждение грешит упрощенчеством. Конечно, взаимное доверие трех потенциальных союзников в противодействии гитлеровской Германии оказалось в большой мере подорванным в результате Мюнхена, но не все еще было потеряно. Сохранился один шанс — и он состоял в политических и военных переговорах летом 1939 года по поводу заключения пакта о взаимопомощи и особенно о военной конвенции между Англией, Францией и Советским Союзом. Ход и итоги этих переговоров достаточно хорошо известны. Поэтому остановимся лишь на некоторых моментах.

Внимательное изучение имеющихся документов дает основание для оценки действий участников переговоров и модификации некоторых наших прежних представлений. Прежде всего необходимо известное разграничение позиций Англии и Франции на переговорах военных миссий в августе 1939 года, чего ранее практически не делалось. В Париже нарастала тревога в связи с усиливающейся германской агрессивностью. Французская дипломатия, балансируя между старой политикой «умиротворения» и боязнью германской агрессии, вела себя на переговорах непоследовательно, но в конце концов после колебаний 21 августа французское правительство уполномочило своих представителей подписать тройственную военную конвенцию.

Одновременно, как показывают французские документы, представители Франции в Варшаве пытались воздействовать на польского министра Бека, рекомендуя дать хотя бы в какой-либо форме согласие на пропуск советских войск через польскую территорию в случае возникновения войны с агрессором (имелась в виду Германия) и включить это соглашение в текст конвенции.

Ситуация становилась тупиковой из-за позиции тогдашних лидеров Англии. Ее представители так и не получили полномочий на подписание конвенции. Одновременно, как это теперь видно из английских документов, британские дипломаты продолжали тайные переговоры с гитлеровцами. Английские дипломаты показывали свою незаинтересованность и в согласии Польши на пропуск советских войск.