Уже будучи членом ЦК РКП(б), он вместе с Михаилом Фрунзе борется с голодом в Поволжье. Становится председателем Совета Народных Комиссаров Украины. Он же в это время возглавляет там наркоматы внутренних и иностранных дел, а также здравоохранения.

Известна история с наркомом продовольствия Цюрупой, когда он предстал перед Лениным сильно исхудавшим, еле державшимся на ногах и ему по указанию Владимира Ильича было выдано дополнительное лечебное питание. Вот в таком же состоянии Ленин увидел и приехавшего с Украины главу тамошнего правительства Христиана Георгиевича Раковского. В специальной записке в Секретариат ЦК партии Владимир Ильич предложил срочно принять решение о предоставлении товарищу Раковскому отпуска для восстановления здоровья.

В Биографической хронике В. И. Ленина есть немало свидетельств того, какие поручения давал глава Советского правительства Христиану Георгиевичу Раковскому. Владимир Ильич вел с ним переговоры по прямому проводу и от него узнал, что германские войска продвинулись в районе Батайска. Есть и такая запись: 25 августа 1922 года «Ленин в течение часа беседует с председателем Совнаркома Украины X. Г. Раковским».

В составе советской делегации, возглавлявшейся Чичериным, Раковский участвовал в Генуэзской конференции. Там познакомился и сблизился с Эрнестом Хемингуэем, который с большой симпатией писал о советском дипломате болгарского происхождения.

В 1923 году X. Г. Раковский едет в Лондон главой советской миссии (затем полпредства) в Англии. В своих воспоминаниях, опубликованных в еженедельнике «Софийские новости», его племянница Лиляна Тинева рассказывает, какое большое впечатление производил советский полпред в Лондоне. Вот как это было во время одного правительственного приема: «Войдя в зал, Раковский приковал к себе взгляды всего общества. Он был действительно обаятельным человеком, вызывая симпатию своими манерами, благородной осанкой. Его сразу же окружили писатели, журналисты, люди науки и искусства, политические деятели, дипломаты… С каждым он говорил на соответствующем языке (он владел французским, немецким, английским, русским, румынским и, конечно, болгарским). Отвечал на вопросы с легкостью, когда — дипломатично, когда — сдержанно, когда — с некоторой иронией. Собравшиеся ожидали увидеть неотесанного большевика, а Раковский всех поразил эрудицией, изяществом, благородством, образованностью и высокой культурой».

В 1925 году в Лондоне проездом находилась Александра Михайловна Коллонтай. Раковский и Коллонтай были не только коллегами по дипломатической службе, но и друзьями. Их связывала Болгария. Александра Михайловна была дочерью одного из военачальников, командовавших русскими войсками, которые освобождали Болгарию в 1877–1878 годах, — генерала Михаила Александровича Домонтовича. После окончания военных действий он с семьей продолжал оставаться какое-то время в Болгарии. Деятельность Домонтовича, которому прочили высокий пост, вызвала недовольство в Петербурге. За участие в составлении «либеральной» конституции для Болгарии попавший в опалу генерал был отозван и фактически оказался не у дел.

А. Коллонтай прожила в Болгарии всего год, уехав оттуда семилетней девочкой. Но запомнила много болгарских слов. Поэтому ее встречи с Раковским всегда начинались с традиционных приветствий на родном языке человека, которого она очень уважала и ценила. С болгарского «добре дошли» началась и их встреча в Лондоне. Для истории деталь, быть может, и незначительная, но я отмечаю ее потому, что в Болгарии гордятся дружбой знаменитого соотечественника с выдающимися русскими людьми, советскими политическими деятелями. Среди них была и Александра Михайловна Коллонтай. Кстати, она узнала, что на памятнике русским воинам-освободителям в центре Софии есть и барельефный портрет ее отца. После второй мировой войны по приглашению Георгия Димитрова и Васила Коларова Коллонтай вновь побывала в Болгарии. Ей было присвоено звание почетного гражданина Софии.

После Лондона X. Г. Раковский — с 1925 по 1927 год — возглавлял советское полпредство во Франции. В его квартире на территории полпредства на улице Гренель часто бывали люди, составлявшие цвет Франции — Поль Вайян-Кутюрье, Марсель Кашен, Луи Арагон, Эльза Триоле, Анри Барбюс, Жорж Садуль… Принимал он там Луначарского, Маяковского…

Христиана Раковского не минула трагическая участь многих коммунистов-интернационалистов. Вскоре после смерти В. И. Ленина Раковский оказался в немилости у Сталина. На несколько лет он был фактически сослан в Астрахань, затем в Сибирь. За участие в троцкистской оппозиции в 1927 году исключен из партии. Восстановлен в 1934 году и до ареста в 1937 году работал в Наркомздраве РСФСР.

В 1938 году его «судили» на фальсифицированном процессе вместе с Николаем Бухариным, Алексеем Рыковым и другими невинными жертвами репрессий. Восемь месяцев следствие добивалось от Раковского «признания» в шпионской деятельности. А на самом процессе Вышинский, обвиняя его во всех тяжких грехах, фактически не соизволил даже выслушать «подсудимого».

Вел себя Раковский мужественно, непреклонно. Вот что сказал он в тюрьме одному сотруднику НКВД: «До сих пор я просил лишь о помиловании, но не писал о самом деле. Теперь я напишу заявление с требованием о пересмотре моего дела, с описанием всех «тайн мадридского двора»… Пусть хоть люди, через чьи руки проходят всякие заявления, знают, как «стряпают» дурные дела и процессы из-за личной политической мести. Пусть я скоро умру, пусть я труп… Когда-нибудь и трупы заговорят».

65-летнего Раковского приговорили к 20 годам и этапировали в орловскую тюрьму. Вот что писала в «Софийских новостях» Лиляна Тинева о встрече в 1945 году с одним уголовником, который виделся с Раковским в заключении: «Он сказал мне, что дядя здоров, целыми днями пишет… Много читает. О том, что он писал в тюрьме, мне уже приходилось слышать не раз. Еще во время ссылки в Астрахань он усиленно работал над Сен-Симоном, писал воспоминания о Плеханове, Вере Засулич, Розе Люксембург, Жоресе, Ленине. Описывал также шесть конгрессов II Интернационала в Цюрихе, Лондоне, Париже, Амстердаме, Штутгарте, Копенгагене. Готовил книгу о борьбе с пьянством. Но все это было тогда, в ссылке. А вот над чем он работал в тюрьме, никто не знал. Когда немцы подходили к Орлу, уголовников перевели в более далекие лагеря, а политзаключенных оставили на месте». Позже стало известно, что X. Г. Раковский и другие политические узники тюрьмы были в начале октября 1941 года расстреляны.