Но есть документы и посерьезнее. Так, бывший во время войны сперва Морским министром, а впоследствии и Военным министром Великобритании У. Черчилль, как таковой располагавший всеми, как официальными, так и агентурными данными, категорически утверждал, что Россия стояла у самого порога победы. С ним впоследствии согласился и его лютый враг и злейший враг России А. Гитлер. Писатель В. Солоухин глубоко прав, когда указывает, что Германия пала в 1918 году даже и без участия России в войне, а при участии пала бы еще раньше и меньшей кровью.

Теперь подведем итоги военной деятельности Императора Николая II за второй и третий периоды:

Второй период: содействие в воссоздании армии и особенно флота после катастрофы войны с Японией. Это спасло Россию от быстрого поражения Германией сразу же в 1914 году.

Третий период:

а) Было остановлено наступление германских войск, и то в Западной Белоруссии и Прибалтике, а не на берегах Волги, Невы и Кубани, как при «гениальнейшем», и не в Москве, как при Александре I и Кутузове, и не у Полтавы, как при Петре Великом!

б) Было установлено абсолютное господство русского флота на Черном море, что повлияло на следующие события.

в) Разгром турецких сил в Лазистане и взятие Трапезунда.

г) Срыв попытки Германии обойти русский фронт через Румынию, путем быстрого создания румынского фронта, созданного переброской войск по Черному морю.

д) Брусиловское наступление, нанесшее катастрофический удар по силам Австро-Венгрии.

е) Взятие Эрзерума.

ж) Создание Северной флотилии для обеспечения связи с союзниками через Мурман.

з) Подготовка двойного удара для окончательного поражения противника.

И все это плоды деятельности «слабовольного и недалекого человека»! Нет, после всего выше изложенного, глядя на портрет работы Серова, невольно начинаешь думать, что за скромным фасадом человека в солдатской шинели и погонах полковника скрывался незаурядный полководческий талант. Пора это понять, признать и оценить.

Существуют две философские школы, из которых одна умаляет, а другая возвышает значение личности в исторических событиях, но нет ни одной, которая бы его отрицала.

Исходя из этого положения, весьма интересно было бы теперь же выяснить значение личности последнего Российского венценосца, Императора Николая II в истории последних лет Императорской России.

В предшествующее революции и непосредственно последовавшее за нею время широкие круги общества склонны были возлагать на него всю за нее ответственность: ныне это настроение как будто бы начинает рассеиваться и все больше и больше раздается голосов в пользу почившего мученическою смертью Монарха, не только погибшего, но и принесшего на алтарь чести и любви к Родине то, что было для него самым дорогим — свою семью.

И хотелось бы закрепить на бумаге это еще витающее в подсознании русских людей и не принявшее еще конкретной формы настроение.

Обращение к данным русской исторической литературы или к живым еще деятелям, как бюрократическим, так и общественным, близко знавшим Государя, едва ли было бы целесообразно. Вряд ли со стороны названных лиц можно ожидать вполне объективного отношения к личности Государя. Иные из первых были чрезмерно им обласканы, другие теряли его расположение; общественные же деятели, правые, левые ли — безразлично, оценивали и оценивают его лишь под утлом своего политического «credo». Поэтому более осторожно — искать справедливой оценки Императора Николая II в других источниках. Таковыми, по-видимому, представляются мемуары иностранцев и в особенности воспоминания иностранных дипломатов, аккредитованных при Российском Дворе, имевших возможность входить в оценку и уяснение этого доныне неразгаданного сфинкса, скромного до простоты, а вместе с тем проникнутого мистическим сознанием Божественного происхождения своей власти; как говорили, упрямого, но слабохарактерного, легко будто бы жертвовавшего своими ближайшими сотрудниками, но, как оказалось, и самим собою, когда того потребовали интересы Родины, умного, по мнению одних, и ограниченного, по замечанию других, незначительного в полубожественном одеянии Монарха, в порфире и короне, но преисполненного царственности под надзором звероподобных красноармейцев, смягчающихся перед величием его смирения, как дикие звери перед сияющим нимбом христианских мучеников на арене Колизея.

Иностранные дипломаты могли ошибаться, да и ошибались в его оценке, но она является результатом напряжения всей их наблюдательности и разумения, так как разгадка характера Царя представлялась фактором, способствовавшим успеху их миссии. Они могли ошибаться, но всякая предвзятость должна была быть исключена из их мышления.

К сожалению, интересующий нас материал пока весьма незначителен и сводится к следующим сочинениям:

1. La Russie des Tzars pendant la guerre, par Maurice Pal'eologue, ambassadeur de France [273] .