Затем все собравшиеся на «Полярной звезде» отправились в город, в Мариинский дворец. В 19 ч 30 мин здесь началось объединенное заседание Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии. Вопрос стоял один — положение в Петрограде. И опять Дыбенко оглашает телеграмму ВРК, и вновь принято решение вести всеми силами борьбу за власть Советов. Через полчаса после начала заседания Дыбенко принесли новую телеграмму. То пришел от ВРК из Петрограда условный сигнал: «Центробалт, высылай устав». Это означало просьбу направить в Петроград на поддержку революции корабли и вооруженные отряды матросов.

По приказу Центробалта уже несколько дней с полным напряжением сил велся ремонт эсминцев «Забияка», «Страшный», «Меткий». По приказанию командира дивизиона Галлер послал на «Меткий» в помощь своих машинистов. Но лишь вечером 24 октября на Минной дивизии стало известно, в чем причина спешки: эсминцы идут в Петроград. Они вышли в ночь, причем «Страшный», на котором выявились неисправности, заменили «Деятельным». К ним присоединился «Самсон» с натянутым на рострах кумачовым плакатом «Вся власть Советам!». К полуночи двинулись из порта к вокзалу вооруженные роты матросов, 4500 моряков-балтийцев отправлял Центробалт в Петроград в распоряжение ВРК…

25 октября на кораблях узнали о низложении Временного правительства, о взятии власти II Всероссийским съездом Советов, собравшимся в Смольном. А 27 октября всем командам уже было известно о принятых съездом накануне Декретах о мире и земле, об образовании нового правительства — Совета Народных Комиссаров во главе с В. И. Лениным.

Уходили из Гельсингфорса в последующие дни октября по вызову Петрограда и другие корабли — эсминцы, крейсер «Олег», формировались и отправлялись матросские отряды, сражавшиеся против сил контрреволюции под Гатчиной, на улицах Москвы. Отряд матросов с линкоров «Петропавловск» и «Андрей Первозванный», которым командовал мичман С. Павлов, вел бои под Оренбургом с полками уральских казаков атамана Дутова. На кораблях увеличивался некомплект в командах, у Галлера на «Туркменце» осталось к декабрю чуть больше половины — около пятидесяти человек. Но эсминец удалось привести в порядок, бункера набили углем — хоть сейчас в море. Так и доложил Галлер начальнику дивизии Старку. Контр-адмирал доклад выслушал и отпустил, ничего не спросив. Льву Михайловичу показалось, что Старку совершенно неинтересно, что происходит с каким-то «Туркменцем». Да и вообще не интересует положение на кораблях. Командиры знали о конфликте адмиралов, объединенных в Совет флагманов, с Центробалтом, — конфликте, начавшемся после Октябрьской революции. Командующий флотом контр-адмирал А. В. Развозов лишь делал вид, что подчиняется новым военно-морским органам власти, возникшим в Петрограде после свержения Временного правительства. Он признавал лишь Морской главный штаб. Между тем работой Морского министерства уже руководила Верховная морская коллегия из трех человек, председателем которой был ненавистный большинству адмиралов народный комиссар П. Е. Дыбенко. Когда в Гельсингфорс прибыл контр-адмирал М. В. Иванов, утвержденный управляющим Морским министерством по предложению В. И. Ленина, Развозов заявил, что не признает его, и запретил Иванову поднять свой флаг на линкоре «Гражданин». Его бесило, что адмиральское звание М. В. Иванову присвоил Всероссийский съезд моряков. Надо сказать, Галлера удивили выдержка и миролюбие Советской власти. После того как Верховная морская коллегия упразднила должность командующего Балтийским флотом и Центробалт объявил о вступлении в управление флотом с 5 декабря, Развозова и его начальник штаба князя Черкасского отпустили в Петроград. Никаких дисциплинарных мер за попытку неподчинения новым органам управления флотом к ним принято не было. Теперь военно-оперативными вопросами ведал Военный отдел Центробалта, во главе которого стояли Н. Ф. Измайлов и произведенный 29 ноября Верховной морской коллегией в контр-адмиралы А. А. Ружек, бывший командир отряда заградителей. 5 декабря в 9 ч на «Кречете» был поднят флаг военно-оперативного отдела — флаг командующего флотом с буквами «Р. Р.» (Российская Республика), на остальных крейсерах — красные флаги, на палубах играли оркестры. Флот торжественно отмечал окончательный переход власти к Центробалту.

Галлеру хорошо запомнился тот день. День, когда в первый раз по-настоящему нужно было сделать выбор — с кем быть. Накануне союз офицеров, которым фактически руководил капитан 1 ранга Г. К. Граф, командир эсминца «Новик» и ярый монархист, призвал всех офицеров прибыть к 21 ч в Морское собрание. Собралось человек триста, страсти бушевали. Галлер слушал и не понимал ярости ораторов. Граф и иже с ним, выступавшие первыми и задававшие тон, утверждали, что упразднение должности командующего приведет флот к гибели, что в условиях коллегиального управления офицерство не сможет нести ответственности и сложит с себя обязанности. Слышались и другие голоса, солидаризовавшиеся с позицией М. В. Иванова и А. А. Ружека, призывавшие прекратить ненужную фронду и честно служить новой России. Но они были в меньшинстве. Прибывшим к концу собрания Измайлову и Ружеку выступить не дали. Большинство проголосовало за резолюцию с отказом от признания реформы системы управления флотом. Граф оповестил, что к двум часам дня резолюция будет размножена и офицеры на кораблях должны ее подписать. Но Измайлов и Ружек действовали оперативно. В два часа дня — Центробалт собрал офицеров в Мариинском дворце. К этому времени уже ходило по рукам открытое письмо Ружека к Графу. «Большинство офицеров не разбирается в текущем моменте, — писал Ружек. — …Дело в том, что теперь масса за одним человеком не идет… Недоверие, как результат бывших условий нашей общественной и государственной жизни, матросы питают не только к офицерам… Центробалт и Военный отдел так же болеют душой за состояние флота, как и мы, офицеры, и в заботе в сохранении его боевой мощи предприняли ряд шагов, вызвавших означенный приказ…» [76]

Галлер, который находился в зале Мариинского дворца, не был согласен с резолюцией, не признающей приказа Высшей морской коллегии и Центробалта. Эта резолюция, вновь поставленная Графом на голосование, провозглашала противоборство офицеров с Центробалтом. Но Центробалт — это же 62 тысячи матросов, как только что сказал Измайлов здесь же, во дворце, в своем выступлении. Нельзя идти против народа, это Галлер знал твердо. 151 офицер голосовал против резолюции, предложенной Графом, и Галлер среди них. Большинство же было «за» — 362, 44 воздержались. В тот день он принял важное, поворотное в своей жизни решение. Как узнали на «Туркменце», что он «против своих»? Как-то узнали, Галлер почувствовал, матросы стали быстрее и четче исполнять его приказания, меньше стало хмурых, подозрительных взглядов. Не на всех кораблях, в том числе и в Минной дивизии, введение нового порядка управления флотом, названного Верховной морской коллегией «демократизацией», прошло мирно. Галлер узнал, что капитан 2 ранга Д. И. Дараган — командир «Автроила» и капитан 1 ранга К. В. Шевелев — начальник 13-го дивизиона миноносцев заявили, что «видят в командовании флотом… Центробалта полный крах флота и измену родине» [77] . Оба офицера по решению Центробалта были арестованы за отказ выполнять свои обязанности. Освободили их в январе 1918 года… Шевелев и Дараган заявили о своей позиции открыто. Начальник Минной дивизии Старк действовал иначе: 12 декабря он уехал в Петроград под предлогом отпуска по болезни, сдав дела капитану 2 ранга А. П. Екимову, командиру одного из дивизионов эсминцев. Затем он вновь появился в Гельсингфорсе и возглавил некую весьма подозрительную Народно-промышленную палату, которая попыталась устроить распродажу (и за бесценок!) кораблей Балтийского флота иностранным фирмам, будто бы на металлолом. Но это затея была пресечена Верховной морской коллегией и Центробалтом. Затем Ю. К. Старк оказался на Дальнем Востоке, и после контрреволюционного переворота во Владивостоке в мае 1921 года принял командование Сибирской военной флотилией. В октябре 1922 года, накануне вступления в город частей Народно-революционной армии ДРВ, Старк увел корабли флотилии в Корею, а затем перевел их в Шанхай и Манилу. Здесь он продал корабли иностранным фирмам. Свои дни Старк закончил в Париже… [78]

Еще 21 ноября в Центробалт пришла телеграмма от Дыбенко с приказанием приостановить на флоте отпуска до 10 декабря. Галлеру, собиравшемуся в Петроград навестить наконец отца и сестер, пришлось отложить поездку. Запрет отпусков был связан с предстоящим открытием Учредительного собрания. Контрреволюция будто бы собиралась использовать его для выступлений против Советской власти в Петрограде. Но и после этой даты Галлеру не пришлось попасть в Петроград: все более тревожно становилось в Финляндии. Нападение белых на отряды красногвардейцев, на отдельные части армии и флота имели место и раньше. После нового года они усилились, явно направляемые из какого-то центра. С 6 января 1918 года «охранные отряды» белой гвардии завязали бои с красногвардейцами на севере Финляндии, в Выборге и Таммерфорсе. Нападениям белофиннов подверглись и береговые посты и батареи береговой обороны [79] .

Приглашенный в Центробалт председатель финляндского сената Свинхувуд обещал прекратить эти нападения. Но белые не унимались. В стране началась гражданская война. 14 января финская Красная гвардия свергла буржуазное правительство Финляндии, его министры бежали в захваченную белыми Вазу (бывший Николайштадт) — порт на берегу Ботнического залива. А в Гельсингфорсе возникло революционное правительство — Совет народных уполномоченных. В помощь ему формировались отряды добровольцев — демобилизованных матросов и солдат. 25 января, после того как пришли вести о том, что войска белого правительства Свинхувуда — Маннергейма расстреливают захваченных в плен русских матросов и солдат с постов и батарей, Центробалт обратился с призывом к морякам-балтийцам «записаться в ряды добровольцев для защиты социальной революции, по 20 % личного состава с корабля» [80] , Батальоны моряков-добровольцев ушли на фронт, и Галлер снова пытался решить головоломную задачу: как с оставшимися на «Туркменце» обеспечить людьми расчеты орудий и вахты в машинах и у котлов. Уменьшалась численность команд, все меньше оставалось офицеров — многие под различными предлогами оставляли корабли. Среди тысяч матросов, убывших в Петроград и на фронты гражданской войны, были лучшие, наиболее сознательные — большевики в сочувствующие им. Среди оставшихся падала дисциплина. От контрреволюционно настроенных офицеров Галлер не раз слышал, что все равно большевистское правительство в Петрограде недолговечно — «товарищи» долго не протянут. А потому не надо кораблям переходить в Кронштадт и Петроград, лучше переждать смутное время в Гельсингфорсе. Вот и судовые комитеты линкора «Гражданин», крейсеров «Аврора», «Диана» и «Россия» не без соответствующего влияния отказались было перейти в Кронштадт на зимовку. Почти две недели не выполнялось распоряжение Центробалта. Лишь под Новый год ушли эти корабли из Гельсингфорса. Перед уходом, однако, «исчезла» часть офицеров… Говорили, что в белой армии Маннергейма, бывшего царского генерала, появились и армейские, и флотские русские офицеры. Так это или нет, Галлер судить не мог, но «исчезновение» офицеров продолжалось. Бросили свою подводную лодку «Волк» — новейший корабль! — командир Мессер и механик Эйсмонт. Тоже, по слухам, ушли к Маннергейму. Встречаясь со знакомыми офицерами, Лев Михайлович не раз слышал: «Все пропало!» Собеседники приводили факты о развале дисциплины, падении боеспособности судов и соединений, сваре среди центробалтовцев…

Слухи о конфликтах в Центробалте, о разногласиях Центробалта с народным комиссаром Дыбенко к Галлеру доходили от бывших офицеров штаба флота, служивших в Военном отделе А. А. Ружека. Слухи эти имели основание. В Центробалте теперь нередко брали верх демагоги, обсуждались и критиковались директивы Верховной морской коллегии и Народного комиссариата по морским делам, а 15 января было даже принято решение об отзыве Дыбенко с поста наркома. Повод был весьма «весомый»: отказ выдать на некоторые корабли спирт и револьверы… Может быть, управление флотом при помощи Центробалта себя исчерпало? В тревожные эти дни Лев Михайлович старался не сходить с корабля. Он занимался судовыми делами. Вечерами, сидя в каюте, делал записи по итогам предыдущих кампаний флота на Балтике, иногда, ища успокоения, вынимая из чехла виолончель, брал в руки смычок…