У него рождались интересные мысли, формировались выводы по урокам из военных действий прошлых лет. Понадобится ли это кому-нибудь — он не знал, но остановить работу не желал. Решил жить и работать для флота, что бы вокруг ни происходило. Морская сила России нужна будет всегда… Ведь уже объявлен приказом по флоту от 30 января 1918 года декрет Совета Народных Комиссаров: «…флот, существующий на основании всеобщей воинской повинности царских законов, объявляется распущенным, и организуется социалистический рабоче-крестьянский красный флот». И первая подпись под декретом — В. Ульянов (Ленин).

На днях Галлер подписал «контракт… военного флота Российской Федеративной Республики». Он расписался под последним пунктом контракта. «Обещаю честью и верно служить в военном флоте…» [81] — значилось в нем.

А события развивались стремительно.

10 февраля 1918 года Л. Д. Троцкий, член ЦК РСДРП и нарком иностранных дел, возглавивший советскую делегацию в Брест-Литовске, прервал мирные переговоры с Центральными державами. 18 февраля 1918 года германские войска начали наступление. На следующий день командиров эсминцев собрал начальник Минной дивизии А. П. Екимов. Проинформировав о высадке немцев с Даго и Эзеля на материк, о продвижении их к Ревелю и начавшемся в Эстляндии белогвардейском восстании, он потребовал быть готовыми выйти за ледоколами в море. А еще два дня спустя, 21 февраля, Галлер, как это было и на других кораблях, зачитал команде декрет — воззвание Совета Народных Комиссаров «Социалистическое отечество в опасности!», записанное судовыми радистами. Тут же приняли резолюцию: «Всем встать на защиту Родины и революции. Кто против — тому смерть и проклятие!» А 22 февраля появился приказ № 78 по Балтийскому флоту, подписанный Измайловым и Ружеком. Приказ объявлял о революционной мобилизации флота «для беспощадной борьбы с германскими империалистическими полчищами».

Положение и в самом деле быстро осложнялось, становилось угрожающим. Германцы продвигались к Ревелю, Нарве и Пскову. Из разведсводок, которые Галлер читал в штабе дивизии, явствовало, что противник стягивает флот в Данциг, Либаву и Виндаву. Поскольку к Ревелю кайзеровские войска подходили по суше, эхо могло означать подготовку к высадке десанта в Финляндии, как только позволит ледовая обстановка. Что же будет с флотом?

Начиная с 20 февраля Гельсингфорс принимал переходящие из Ревеля корабли. 25-го Ревель оставил последний отряд — пять крейсеров 1-й бригады. В город вошли немцы. Через двое суток крейсера, заградители и подводные лодки, ведомые ледоколами «Тармо» и «Ермак», вошли на Свеаборгский рейд. На борту флагманского крейсера был капитан 1 ранга Б. Б. Жерве, начальник Береговой обороны Финского залива, возглавлявший эвакуацию сил и средств флота. Будущий начальник советской Военно-морской академии честно выполнил свой долг.

Накануне противник занял Псков, отряд балтийцев под командованием Дыбенко сдерживал его части на подступах к Нарве.

В то время можно было лишь догадываться о планах Германии. В послевоенных воспоминаниях генерал Гофман писал: «…я стал на ту точку зрения, что правильнее было бы… отказаться от мира, пойти походом на Москву…» [82] Германский посол Гельферих, сменивший Мирбаха, убитого в Москве эсером Блюмкиным, дополняет Гофмана: «…перед нами появился новый опасный враг: большевизм. В Финляндии и на Украине мы находились с ним в открытой борьбе» [83] .

Обстановка в Гельсингфорсе и на кораблях была тревожной. Что предпримет далее противник? Разведсводки сообщали о выходе из Данцига в Северную Балтику отряда контр-адмирала. Майера. В его составе были три линкора, крейсера… На транспортах, входивших в отряд, как стало вскоре известно, находилась балтийская дивизия генерала фон дер Гольца. Предположения делали разные, но все сходились на том, что следует ожидать высадки в Финляндии. Так думали командиры кораблей Минной дивизии, с которыми встречался Галлер, так думали те, кто стоял во главе Балтийского флота. Под руководством Военного отдела Центробалта началась работа по выполнению директивы Народного комиссариата по морским делам (НКМД) № 292 от 17 февраля о спасении Балтийского флота от захвата германцами, переданной по указанию В. И. Ленина [84] . Кораблям флота предстоял путь из Гельсингфорса на восток, к Кронштадту — иного выхода не было. А ведь стояла зима. Никогда еще в это время корабли флота не ходили на восток сквозь льды Финского залива.

Февраль — начало марта полны событиями. В последних числах февраля немцы занимают Оландские острова. Но важнейшим, определяющим все происходящее было подписание 3 марта 1918 года мирного договора в Брест-Литовске. С какой болью читал Галлер его статьи… От России отторгалось практически все побережье Балтийского моря, за исключением малой части на востоке Финского залива — между Сестрорецком и Нарвой. Морские границы — как при Иване Грозном… Под «покровительство» Германии переходили острова Моонзундского архипелага. А статья VI договора гласила: «Эстляндия и Лифляндия также незамедлительно очищаются от русских войск и русской Красной гвардии» [85] . Что ж, Ревель уже оставлен нами, но вот дальше… Дальше шло непосредственно влиявшее на положение Балтийского флота: «Финляндия и Аландские острова также будут немедленно очищены от русских войск и русской Красной гвардии, а финские порты — от русского флота и русских военно-морских сил. Пока лед делает невозможным перевод военных судов в русские порты, на них должны быть оставлены лишь незначительные команды».

Галлер знал, что в переговорах в Брест-Литовске участвовал в качестве эксперта В. М. Альтфатер. Неужели Василий Михайлович не мог объяснить главе советской делегации, что договор ставит Балтийский флот под угрозу гибели? Или ничего нельзя было сделать? Ведь русские войска в 15 марта покинут Финляндию. Войска финляндской Социалистической Рабочей Республики, заключившей 1 марта 1918 года о Советской Россией договор «об укреплении дружбы и братства», отступают под натиском армии Маннергейма. В руках красных финнов остается лишь Южная Финляндия. Что если в Гельсингфорс войдут войска Маннергейма, достигшие чуть ли не ста тысяч? Или немцы… Наверняка они попытаются захватить вмерзшие в лед корабли. Тем более что численность их команд не превышает в среднем и трети штатной.

Трудное, тяжелое время. Обстановка резко меняется со дня на день. 4 марта Гельсингфорс объявлен на военном положении. Галлеру казалось, что все это сказывается и на верхних ступенях то и дело меняющейся системы управления флотом. Похоже, что в ее органах в Петрограде и Гельсингфорсе имеет место некая растерянность. Не это ли вызывает чехарду в высшем командовании здесь, в Гельсингфорсе? В самом деле, 3 марта Совет Народных Комиссаров вынес решение о роспуске Центробалта. Власть от него перешла к Совету комиссаров Балтийского флота — Совкомбалту. Было объявлено, что во главе его — главный комиссар Н. Ф. Измайлов. Военный отдел А. А. Ружека перешел в подчинение Совкомбалту, продолжал готовить флот к перебазированию. Но уже 13 марта на Минной дивизии узнали о приглашении вице-адмирала А. В. Развозова на должность начальника Военного отдела с правами начальника Морских сил Балтийского моря. Развозова, которого в начале декабря снял Центробалт! Впрочем, командовал он флотом лишь неделю. Уже 20 марта в штабе Минной дивизии зачитали приказ Наркомата по морским делам, подписанный Ф. Ф. Раскольниковым, С. Е. Саксом и И. И. Вахрамеевым, о его отстранении от должности и о демобилизации за нежелание считать для себя обязательными декреты Совета Народных Комиссаров и за отказ подчиниться Коллегии Морского комиссариата [86] . На смену ему пришел А. М. Щастный, капитан 1 ранга, давно ведавший в штабе флота распорядительным отделом. Он уже именовался начальником Морских сил Балтийского моря — по «Временному положению об управлении Балтийским флотом», утвержденному СНЕК 29 марта. Галлер читал его в штабе флота, воссозданном в соответствии с этим же «Положением…», Щастного он видел не раз, даже встречался по каким-то служебным вопросам. Энергичен, неглуп, но, похоже, себе на уме.