Шрифт:
Хрущев рассвирепел, остальные члены Политбюро Украины на меня смотрели с удивлением, ведь у нас не принято не соглашаться или возражать Секретарю ЦК, а тут еще Хрущев — член Политбюро ЦК ВКП(б).
Получилась неприятная пауза. Я громко сказал, как бы сам про себя: «Донесу в Москву, а там — как решат, так и сделаю». Все замолчали.
Ко мне подошел Г. К. Жуков, обнял за плечо, улыбнулся и говорит: «Ты не горячись, а Хрущев отойдет». Я ему сказал, что полк НКВД в Бессарабии нужен, так как мы не знаем, как себя будут вести вновь обретенные румынские молдаване. Жуков Г. К. согласился. А затем, также вслух, высказал эту мысль.
Вот тогда-то я и убедился, что это человек разумный, имеет свое мнение и не боится его высказать. И не поддакивает, как это делают другие. После этого, казалось бы, незначительного случая я еще с большим уважением стал относиться к Г. К. Жукову.
В Молдавии мы, «украинцы», были около двух месяцев, так как нам было поручено ЦК ВКП(б) до организации Молдавской республики, т. е. создание Совета Народных Комиссаров, ЦК Партии и соответствующих наркоматов.
Обида генерала Шульца
Возвратившись на Украину, мне большую часть времени пришлось быть в западных областях ввиду больших, а порой и неприятных дел, как то: организация борьбы с украинскими националистами, которые с каждым днем наглели, с польскими националистами, вернее, с остатками, но все же вредными, порой приходилось разбирать конфликты наших пограничников с немцами, которые теперь стали «соседями», и др. [59]
В августе 1940 года вышло постановление СНК СССР о демаркации границы на западе, куда я был записан членом Государственной Комиссии [60] .
59
После присоединения восточных областей Польши к СССР значительное число деятелей ОУН перешло на конспиративное положение. К началу 1941 г. в нелегальных организациях (только украинских, без учёта польского сопротивления) состояло на территории Украины более 1000 чел. (Владимирцев Н. И., Кокурин А. И. НКВД-МВД СССР в борьбе с бандитизмом и вооруженным националистическим подпольем на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Прибалтике (1939–1956), М.: Объединенная редакция МВД России, 2008. С. 33.). Органы НКВД активно боролись с подпольщиками, в том числе путём репрессий в отношении их семей: в ходе выполнения Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР № 1299-526сс «Об изъятии контрреволюционных организаций в западных областях УССР» в мае 1941 г. было арестовано и отправлено в ссылку на поселение в отдаленные районы СССР сроком на 20 лет с конфискацией имущества 11 093 чел. (Гурьянов А. Э. Масштабы депортации населения в глубь СССР в мае-июне 1941 г. // Исторические сборники «Мемориала». Вып. 1. Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997. С. 137–175.).
Кроме того, НКВД предпринимало активные действия в отношении сил ОУН, действовавших за границей, прежде всего на территории Польши, оккупированной Германией. Так, в спецсообщении Серова от 3 декабря 1940 г. подробно излагается операция по заброске на немецкую территорию Польши агента 5 отдела УГБ НКВД СССР «Украинца», внедренного в ОУН и имевшего прямые выходы на руководителей организации. Пробыв за границей почти месяц, 25 ноября 1940 г. «Украинец» был переправлен назад с разведывательным заданием от ОУН. Основной же задачей агента, поставленной чекистами, являлось осуществление раскола в краковской организации ОУН, (Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне, Т. 1. Накануне. Кн. 1. М.: Книга и бизнес, 1995. С. 283–287.).
60
Соглашение Молотова-Риббентропа состояло из двух частей — собственно договора о ненападении и секретного дополнительного протокола. В п. 2 секретного протокола говорилось: «В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будут приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.
Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития.
Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия».
В соответствии с этим пунктом и происходила демаркация границы между присоединенными Германией и СССР частями Польши.
Границу надо было более четко обозначить, так как она условно проходила с юга по реке Сан через Перемышль, а затем — по сухопутью до Рава-Русской, и далее — на север. Немцы из Польши сделали «Генерал-губернаторство», столица — Краков.
На первой встрече, которая у нас проходила в Перемышле, условились встречаться в вагоне немецкого генерала СС на ст. Перемышль на немецкой стороне. Как ни странно, г. Перемышль рекой Сан делится пополам. Соответственно, и половины: одна — наша, другая — немцев.
У немцев в комиссии военных не было, а все гестаповцы — ССовцы и солдаты. Председателем советской комиссии был Иван Иванович Масленников* — замнаркома внутренних дел СССР по войскам. Был также представитель МИД СССР, который следил, чтобы мы с Иваном Ивановичем не отклонились от дипломатического этикета и не наговорили немцам грубостей.
Меня с первой встречи возмущало высокомерное, наглое поведение немцев, как при встречах с нами, так и после нашего ухода, как мне рассказывал наш человек, у которого в вагоне был приятель, а также наш офицер связи при немцах, который раньше нас приходил и позже уходил. Он знал немецкий язык, однако я строго проинструктировал его делать вид, что не знает.
Демаркационную линию мы довольно быстро установили, так как немцы почти во всем с нами соглашались. Меня это несколько удивляло, и я не мог дать этому объяснения. Причем наши возражения они тщательно записывали.
Мне несколько раз приходилось спорить с немецким генералом Шульцом*, который в выступлениях поучал, как надо решить тот или другой вопрос. Я обозвал его «ментором», он страшно разозлился, начал стучать кулаком, а я демонстративно вышел и смотрел на звездное небо.
Затем, когда он затих, я вошел и с улыбкой спросил, улеглись ли страсти. Он зло посмотрел на меня. После заседания МИДовец мне сказал, что немец разозлился, потому что «ментор» — это еврейское слово, а немцы ненавидят евреев.
На заключительном заседании немцы членам комиссии принесли какие-то подарки-безделушки. Я не взял…
Когда я восстановил в памяти 1940 год по месяцам, то у меня также появилось неприятное чувство, которое усугублялось какой-то беспечностью нашей печати и радио. В газетах писалось о наших внутренних делах, различные хвалебные статьи. Радио танцевало и играло почти круглые сутки. Да и на партийных собраниях не было ни разу высказано какой-нибудь тревоги.
Летом 1940 года Тимошенко назначили наркомом обороны вместо Ворошилова. Как мне рассказывали, эта перемена не обошлась без участия злополучного Мехлиса, который после финской кампании резко выступил против порядков в армии и в частности — против Ворошилова. Очевидно, эти обстоятельства сыграли известную роль.
Осенью Мерецков* был назначен начальником Генштаба вместо Шапошникова*, который стал заместителем наркома по оборонным сооружениям.
В декабре 1940 года в ЦСКА проходили сборы высшего командного состава армии, где обсуждались доклады о состоянии боевой подготовки войск, оборонительные и наступательные операции, бой стрелковых дивизий.
Совещание длилось 6 дней. Выступило 50 военных начальников. Все говорили правильно, как будем наступать и бить врага. А после совещания мне генералы в округе высказывали серьезные упущения в боевой подготовке войск, критиковали Тимошенко, Кулика* (заместителя) и других, об устаревших уставах, так как боевые порядки не соответствовали требованиям современной войны, которую вели немцы в ряде стран.