Ночью, вернувшись в Ростов уже, получил записку по ВЧ из НКВД СССР вылететь обратно.

Через несколько дней я был у т. Сталина в связи с плохой работой ВЧ-связи.

В воскресенье, часов в 8 утра, мне позвонил т. Сталин и говорит: «Вы ведаете ВЧ-связью?» Я ответил утвердительно. «А почему она плохо работает? Я пытаюсь соединиться с Калининским фронтом, а мне не дают, а потом соединили, но ничего не слышно. Неужели я не могу говорить с командующим?» Я сказал, что разберусь и доложу.

Мне его стало жарко. Действительно, человек руководит войсками и не может связаться. Я быстро узнал, в чем дело. Оказывается, наркомсвязь 270 км от Москвы до Калинина не может вот уже две недели восстановить связь напрямую, а соединили т. Сталина через Волхов и другие станции в обход. В общем, линия получилась более 1500 км, конечно, ничего не слышно.

Кроме того, несмотря на мои настоятельные просьбы решить вопрос о том, чтобы станции ВЧ и линии связи были в одних руках, не решен, и получилась чепуха. Станции ВЧ — у МВД, а линии (провода) — у наркомата связи. Что бы ни случилось, виновного не найдешь. Я позвонил наркому связи Пересыпкину* и рассказал об этом разговоре, а затем доложил Сталину. Он возмутился и сказал: «Вечером вызову».

Действительно, вечером вызвали в Кремль меня и полковника Пересыпкина (он тогда был наркомом связи и заместителем наркома обороны).

Тов. Сталин сразу обратился к Пересыпкину: «Почему плохо работает связь?» Он пытался свалить вину на станцию ВЧ-связи. Я в начале было молчал, а потом не выдержал и говорю: «Т. Сталин, спросите у него, почему он с Калининым связывает через Волхов, а не напрямую?», и Пересыпкин вынужден был признаться, что прямой линии связи «Москва — Калинин» нет.

Т. Сталин возмутился, выругал его и сказал, обращаясь ко мне: «Что надо сделать, чтобы выправить дело?» Я сказал, что станция ВЧ-связи и линии связи (провода) должны быть в одних руках, тогда будет толк. Т. Сталин сказал: «Правильно, надо передать в НКВД линии связи и войска, которые их обслуживают» [105] .

Пересыпкин пытался возражать, но т. Сталин на него обрушился за непорядки в войсках связи, и решение о передаче состоялось. И все же после этого Пересыпкин попытался попросить у Сталина 2 полка связи сделать гвардейскими. Сталин с усмешкой сказал: «Какие там гвардейские, если связь наладить не могут?»

В это время в кабинет вошел секретарь МГК, он же начальник ГлавПУРа Щербаков А. С. и смущенно, переминаясь с ноги на ногу, заглядывая в бумажку, доложил Сталину И. В., что на Западном фронте захвачен немецкий офицер связи, у которого отобрали приказ Гитлера войскам овладеть Москвой к 7 ноября, где он будет проводить парад войск на Красной площади.

Сталин И. В. посмотрел на нас и спокойно сказал: «Дурачок этот Гитлер. Мы на Западный фронт вместо Конева назначили более способного и боевого командующего Жукова. Кроме того, скоро прибудут войска с Дальнего Востока, которые направим на Западный фронт, так Гитлер побежит от Москвы, только пятки засверкают».

В этих словах была уверенность Верховного в боевых способностях нового командующего, а также убежденность, что Москву не сдадим немецким захватчикам.

Я потом созвонился с Щербаковым А. С. и поинтересовался, что за приказ изъяли у захваченного немецкого офицера, о котором он доложил т. Сталину. Щербаков А. С. мне рассказал, что в приказе говорится о том, что противник, т. е. Красная Армия уже разбита, и немцы преследуют отходящие части к Москве, и зачитал некоторые места:

«Необходимо обойти Москву с юга и с севера и отрезать пути снабжения Москвы, а также Тулу, Каширу и Сталиногорск. Кольцо окружения должно быть сужено до окружной железной дороги. По указанию фюрера всякая капитуляция Москвы должна быть отклонена».

Я продолжал каждый день ездить на «фронт», т. е. за 20–25 км от Москвы, где стояли части Советской Армии. «Стояли» тоже следовало бы взять в кавычки, так как в последние дни сотни и тысячи солдат и командиров стекались в Москву под разными предлогами. Я в одном из ежедневных сообщений написал об этом в Ставку…

Через несколько дней мне поручили составить план охраны подступов к Москве, имея целью на всех основных магистралях, идущих к Москве, — это на Минском шоссе, на Можайском, на Горьковском, Калининском, Смоленском, Калужском и др. — поставить подразделения пограничников непосредственно за линией фронта с задачей задерживать отходящие части Красной Армии и отдельных бойцов, беспорядочно отступающие или потерявшие управление, затем их быстро формировать и передавать в распоряжение Западного фронта, в то время которым командовал Жуков Г. К.

Я все подготовил, составил карту, указал численность, необходимую для выполнения этих задач, подготовил проект постановления ГОКО, оставил прочерки в тех местах, где надо было поставить фамилии начальников, и послал в Кремль.

В 2 часа ночи ко мне уже вернулся этот документ в виде постановления ГОКО. И, к своему удивлению, я увидел, что начальником охраны Московской зоны обороны назначен генерал-полковник Серов И. А. [106]

Ну что, постановление для меня — закон. Я на следующий день подобрал генералов, знакомых мне по Академии, на должности начальников секторов Московской зоны обороны, выделил имевшиеся подразделения, и к вечеру уже все 8 секторов заняли свои места и приступили к работе [107] .