Тщательно разработанные в Генштабе операции начались 10 ноября под Тихвином, 17 ноября — под Ростовом, 5 декабря под Москвою. Однако, несмотря на успешное начало всех их, поставленной цели ни на севере, ни на юге достичь не удалось. Полный и несомненный успех сопутствовал только в Московской битве. Силам Калининского, Западного и правого крыла Юго-западного фронтов под командованием И. С. Конева, Г. К. Жукова и С. К. Тимошенко (18 декабря его заменил Ф. Я. Костенко).

9 декабря они освободили Рогачев, 11 — Истру, 12 — Солнечногорск, 15 — Клин, 16 — Калинин, 20 — Волоколамск, отогнав врага на 100–250 км от столицы. Московская битва стала первым крупным поражением германской армии начиная с 1 сентября 1939 года, развеявшим миф о непобедимости вермахта. Стала первым настоящим успехом Красной Армии за полгода войны. Оказала решительное воздействие на морально-политический дух советского народа. Вернула веру в мощь Красной Армии, веру в вождя. И Сталин поспешил воспользоваться идеально сложившейся для него конъюнктурой.

Еще в самый разгар сражений, 14 декабря, когда исход битвы был далеко не ясен, последовало решение ГКО о разминировании столицы [291] . 15 декабря, но уже ПБ — о разрешении «т. Андрееву вместе с аппаратом ЦК ВКП(б), находящемся в Куйбышеве, к 25 декабря 1941 года переехать в Москву» [292] . Под новый год в столицу вернулся не только весь состав эвакуированных управлений кадров, пропаганды, но и Вознесенский, что должно было свидетельствовать о завершении им своей экстраординарной миссии. И вот после этого Сталин и получил, наконец, возможность проявить прежнее самовластие, указать лидерам ГКО на их настоящее место.

С этой целью им был нанесен хитрый удар, прямо не осуждавший кого-либо из них, но вместе с тем до некоторой степени дискредитировавший их работу в области оборонной промышленности, ставивший ее результативность под сомнение. 14 декабря ГКО приняло весьма расплывчатое, странное по содержанию постановление, поименованное еще более абстрактно — «Вопросы НКАП» [293] . В нем отмечалось:

«Ввиду того, что нарком авиапромышленности стал работать в последнее время из рук вон плохо, провалил все планы производства и выдачи самолетов и моторов и подвел таким образом страну и Красную Армию, Государственный комитет обороны постановляет: 1. Поставить наркомат авиапромышленности под контроль членов Государственного комитета обороны тт. Берия и Маленкова, обязав этих товарищей принять все необходимые срочные меры для развертывания производства самолетов… 2. Обязать наркома авиапромышленности и его заместителей беспрекословно выполнять все указания тт. Берия и Маленкова…».

В чем же таился скрытный смысл документа, в чем заключалась прямо не высказанная угроза? Да в том, что Берия и Маленков и без того уже отвечали за работу НКАП, контролировали выполнение им планов военного времени. Поэтому даже простая констатация того, что нарком А. И. Шахурин не только «провалил» утвержденные планы, но и «подвел» страну и армию, должно было стать недвусмысленным предупреждением Лаврентию Павловичу и Георгию Максимилиановичу. Указанием — вновь появился человек, который всегда сумеет найти недостатки, просчеты и даже ошибки, сможет сурово спросить за них, принять, в случае необходимости, крайние меры. Завуалированность же решения, его внешняя мягкость, некая неопределенность были вынуждены, обусловлены слишком огромным несоответствием результатов работы Берия, Маленкова, с одной стороны, и старых сталинских соратников, Ворошилова, Кагановича — с другой.

Только спустя месяц после того, как Ворошилова отозвали из Ленинграда, сняли с должности главкома Северо-западного направления за слишком очевидный, полный провал порученного дела, ему сумели подыскать такую должность, на которой он не смог бы причинить особого ущерба делу. 9 ноября назначили уполномоченным ГКО по проверке и контролю работы военных советов формировавшихся армий — 10-й, 26-й, 60-й и 61-й. Но так как и тут Климент Ефремович не сумел принести ощутимой пользы, ему поручили контролировать формирование дивизий и бригад в пяти тыловых военных округах — Московском, Приволжском, Уральском, Южноуральском и Среднеазиатском [294] .

Несколько иначе поступили с Кагановичем. Принимая во внимание весьма опасную неразбериху, сложившуюся на всех магистралях, 25 декабря ГКО постановил: «Для разгрузки транзитных и всяких иных застрявших надолго грузов на железных дорогах, образовать комитет в составе: Микоян (председатель), Косыгин, Каганович, Вознесенский, Хрулев». Тем же актом Совет эвакуации за теперь уже ненадобностью ликвидировали, а его аппарат передали новому комитету [295] .

Но даже такие действия оказались малорезультативными, не способствовали быстрому и коренному улучшению работы железнодорожного транспорта. И потому уже 27 января к Кагановичу первым заместителем по НКПС назначили Андреева [296] . Поставили таким образом во главе одного единственного наркомата сразу двух членов ПБ.

Выводя из-под удара своих клевретов, принуждая их лишний раз осознать себя марионетками, должными заведомо одобрять любые, но только его предложения, Сталин исподволь продолжал наступление против лидеров ГКО. Вернее, их положения в узком руководстве. Для начала, 2 января 1942 года, провел через ПБ, где вновь обрел твердое большинство, совместное постановление ЦК и СНК, которое неожиданно реанимировало фактически бездействующий БСНК. Оно гласило: «Утвердить следующий состав комиссии Бюро СНК СССР по текущим делам: Вознесенский (председатель), Молотов, Микоян, Андреев, Первухин, Косыгин (4 марта состав дополнили еще Шверником. — Ю. Ж.). 2. Комиссия решает все текущие вопросы работы Совнаркома СССР и в необходимых случаях вносит свои предложения на утверждение председателя СНК СССР» [297] . Так Сталин смог не только вернуть своему протеже Вознесенскому прежний политический вес, значимость, подчеркнуто поставив его над Молотовым, не включив в комиссию ни Берия, ни Маленкова, но и создал лишь пока небольшой противовес ГКО. Получил возможность, в случае необходимости, маневрировать, используя в собственных интересах наличие уже двух высших органов власти.

Через пять дней Сталин добился еще большего, расширив полномочия воссозданной комиссии, фактически вернул ей былой контроль за деятельностью всех союзных ведомств. Новое постановление, теперь — Совнаркома, установило: «Разрешить организацию в Москве оперативных групп эвакуированных наркоматов, комитетов и главных управлений при Совнаркоме СССР во главе с наркомом (председателем комитета, начальником управления) или его первым заместителем. Состав оперативных групп в Москве устанавливает Комиссия по текущим делам» БСНК [298] .