– Да, осенью и перееду, – сказал он сам. – Мерри Брендибак подыщет там для меня уютную норку или, может быть, домик.

На самом деле с помощью Мерри он уже подыскал и купил маленький домик в Кричьей Балке, за Бакбургом. Всем, кроме Сэма, он сообщил, что переезжает туда навсегда. Эту мысль ему подсказал выбор пути: раз он пойдет на восток, значит, лучше уходить из Бакленда, который лежит у восточных границ Хоббитшира, тем более, что там прошло его детство, и история возвращения прозвучит правдоподобно.

Гэндальв прожил в Хоббитшире больше двух месяцев. Но вдруг однажды вечером в конце июня, вскоре после того, как план Фродо был окончательно составлен, маг заявил, что на следующее утро уходит.

– Надеюсь, что ненадолго, – сказал он. – Но мне надо собрать кое-какие новости за южными границами. Я и так дольше бездействовал, чем полагалось.

Произнес он это все небрежно, но Фродо показалось, что он чем-то обеспокоен.

– Что-нибудь случилось? – спросил хоббит.

– Ничего особенного. Просто появились новости, в которых надо разобраться. Если обнаружу, что тебе надо уходить немедленно, я тотчас же вернусь или пришлю тебе словцо. Пока действуй по плану, но будь осторожен, как никогда, особенно с Кольцом. Настаивал и настаиваю: не надевай его!

Ушел Гэндальв на рассвете и на прощанье сказал:

– Я могу вернуться, когда угодно, но самое позднее – в твой день рождения: думаю, моя помощь тебе понадобится в Пути.

Сначала Фродо сильно расстроился и стал думать, какие это новости могли дойти до Гэндальва; но постепенно беспокойство улеглось, а погода была чудесная, так что он ненадолго забыл свои тревоги. В Хоббитшире давно не было такого прекрасного лета и такой щедрой осени: ветви деревьев тяжелели от яблок, соты переполнялись медом, высокие хлеба налились полным колосом.

Когда Фродо снова забеспокоился о Гэндальве, наступила осень. Полсентября прошло, а от него никаких вестей!

Подходил день рождения, за ним переезд, а Гэндальва все не было, и писем он не слал. В Торбе начались хлопоты. Приехали помогать упаковываться приятели Фродо: Фредегар Болджер, Фолко Боффин и, разумеется, ближайшие друзья Пипин Тук и Мерри Брендибак. Общими усилиями они всю Торбу перевернули вверх дном.

Двадцатого сентября от Торбы отъехали две крытые повозки, груженные непроданными вещами и мебелью, и направились к Брендидуинскому Мосту. На следующий день Фродо заволновался не на шутку и все выглядывал, не идет ли маг.

В четверг, в день рождения, утро было такое же ясное и безоблачное, как давным-давно в День Стоодиннадцатилетия Бильбо. А Гэндальва все не было. Вечером Фродо дал прощальный пир: собственно, это был всего лишь обед на пятерых, но ему даже этого не хотелось, настроение было нерадостным. На сердце лежала тяжесть предстоящего расставания с молодыми друзьями, да еще надо было исхитриться и как-то объясниться с ними.

Четверо молодых хоббитов, однако, были очень веселы, и на обеде, несмотря на отсутствие Гэндальва, скоро почувствовалось настроение праздника. Столовая была пуста, из нее все вынесли, оставив лишь стол и кресла, но угощение они себе организовали отменное и вина поставили самые лучшие, потому что винный погреб в список имущества, проданного Сумкин-Торбинсам, Фродо не включил.

– Не знаю, что будет со всем остальным, когда здесь появится новая хозяйка, но для вина найдется лучшее место, – заметил Фродо, осушая стакан драгоценного напитка, последнего со Старой винокурни.

Перепев массу песен и припомнив все свои совместные проделки, они выпили за день рождения Бильбо и за день рождения Фродо, и за здоровье их обоих, как заведено. Потом вышли подышать воздухом и посмотреть на звезды, потом отправились спать. День рождения кончился. Гэндальв не пришел.

На следующее утро они все занялись погрузкой остатков мебели в третью повозку. С ней отправился Мерри, взяв с собой Мякуша (то есть Фредегара Болджера).

– Кто-то должен добраться туда первым и протопить печку к твоему приезду, – сказал Мерри. – Не горюй, скоро увидимся – послезавтра, если вы не собираетесь спать в дороге.

Фолко ушел домой сразу после второго завтрака, а Пипин остался. Фродо очень волновался, напрасно прислушиваясь, не идет ли Гэндальв. Он решил подождать до темноты. А там, если маг срочно захочет его видеть, пусть отправляется в Кричью Балку, может быть, даже раньше доберется. Ибо Фродо решил идти пешком. По плану, он хотел пройти от Хоббиттауна до Баклендской паромной переправы, чтобы напоследок налюбоваться Хоббитширом и облегчить таким образом расставание.

– И потренироваться, – сказал он, глядя в пыльное зеркало в полупустом коридоре. Он давно прекратил дальние прогулки, и собственное отражение показалось ему несколько расплывшимся.

Примерно в полдень к великому неудовольствию Фродо явились Сумкинсы: Лобелия и ее белобрысый сын Лотто.

– Наконец-то все наше! – сказала Лобелия, переступая через порог.

Это было невежливо и нечестно: во владение Торбой покупатель вступал с полуночи. Но Лобелию можно было понять: исполнения давних надежд ей пришлось ждать на семьдесят семь лет дольше, а ей-то стукнуло уже сто! И как бы там ни было, она пришла проследить, чтобы все, за что заплачено, осталось на месте. Ублажать ее пришлось долго: она принесла с собой полную опись купленного и по ней все сверила. Наконец, она ушла вместе с Лотто и запасным ключом, заручившись обещанием, что второй ключ ей оставят у Гэмджи на Пронырной улице. В ответ она фыркнула и всем своим видом показала, что считает Гэмджи способным влезть в дом ночью. Фродо даже не предложил ей чаю.