И это неплохо, кстати. Все это по-человечески понятно и чем-то даже хорошо, ведь в подобном союзе у жены появляются рычаги управления мужем. И тот живет осторожно, стараясь избегать необдуманных поступков.

Алиса покинула поликлинику в девятом часу. Было уже темно, в оранжевом свете фонарей ярко переливались снежинки… Она шла, прижимая к груди букет, – специально завернула его перед выходом в газетную бумагу, чтобы не замерз.

За углом наткнулась на Анатолия, тот стоял у своей машины – огромного черного внедорожника, окруженный толпой почитательниц.

– Анатолий Георгиевич, можно автограф?

– Пожалуйста… у меня их много!

– Анатолий Георгиевич, спасибо вам, что вы есть…

– Я есть, и я пить еще хочу! Ах, милые мои, ну сколько можно, доктор устал, доктор хочет домой.

Карташов общался с женщинами в своей обычной манере – грубовато-шутливой. Иногда, Алиса слышала, он хамил им и даже кричал. Был порой невероятно груб. Но поклонницы вопреки логике обожали его еще больше. «Вы слышали? К Карташову пришла одна тетка, а он на нее наорал – что ж ты жирная такая баба, хватит жрать!» Тетка обиделась, ушла. А потом как начало из нее все выходить… Так несло, так несло! На десять кило за месяц похудела и останавливаться не собирается, теперь на Анатолия Георгиевича, словно на святого, молится!»

– Алиса Николаевна! Садись, подвезу, – заметил Алису Анатолий. Женщины сразу замолчали, посмотрели на свою соперницу недобро.

– Толик, спасибо, я сама…

– Садись, сказал, – грозно произнес Карташов.

Алиса села в машину, тот хлопнул дверью, нажал на педаль газа.

– Достали… Блин, не знал, как отделаться. Хоть маскируйся. Жирные коровы.

– Толик, ты не прав, – устало заметила Алиса.

– Блин, но ты же нормальная, ты не жрешь в три горла, ты не весишь сто пятьдесят кило?

– Толик, это твои пациентки. Это больные. На них нельзя обижаться.

– Ты просто ангел, Мусатова, – усмехнулся Карташов. – У тебя там что? Цветы?

Алиса отогнула краешек газеты.

– Белые розы. Символ невинности и чистоты. Шикарный букет, – заметил Анатолий. – Кто подарил?

– Пациент. Тот самый, помнишь, я говорила… Толик, как ты думаешь, я могу кому-то понравиться? В смысле – мужчине?

– На комплимент нарываешься? Вообще с какими целями интересуешься?

– Я тут на днях подумала: отчего бы мне не выйти замуж? Я ведь, если честно, с ума схожу после отъезда сына. Ты был прав, я в последнее время как не в себе, места не нахожу. Чем плохо замужество по расчету? О любви и речи нет, я, наверное, разучилась любить.

– Тебе нужен не муж, а хороший психотерапевт. Приходи ко мне. Я же врач в конце концов по душевному нездоровью.

– Неудобно. Ладно, подумаю, – промямлила Алиса.

Анатолий, кажется, повеселел, и спросил уже с другой интонацией:

– Как там сын, кстати?

– Хорошо. Хотя я ужасно переживаю за него…

– Повод есть? – быстро спросил Анатолий.

– Нет. Просто он так далеко от меня…

– Хочешь все контролировать? А нет, надо уже отпустить мальчика! – деловито произнес Анатолий. – Пройдет у тебя. Я тебе как психотерапевт заявляю – правильно сделала, что отправила сына в свободное плавание. Болезненная ситуация, зато ты решила вопрос радикально, иначе бы продолжила опекать сына до старости. Я вообще предпочитаю в своей практике радикальные методы и неожиданные решения. Чего тянуть кота за хвост…

– Ты прав. Ничего страшного, напрасно я переживаю… Кстати, Игорь – мой бывший, его отец – буквально не нарадуется на сына, свекровь внука обожает. Заявили, что квартиру в Питере Максу завещают, – призналась Алиса.

– Разве так можно? У твоего ж Игоря еще дети есть, и там проблемы, в той семье, насколько я помню…

– Я не знаю про завещание точно, но по дарственной, что ли, собираются передать. Я против. Нам с сыном ничего не надо.

– Не вам, а тебе. Тебе-то, правда, ничего не надо, а Максу нужна компенсация, он без отца вырос, – фыркнув, возразил Анатолий.

– И Максу ничего не надо.

– Мусатова, я от тебя дурею… – зарычал Карташов. – Сколько тараканов в твоей бестолковой головушке!

– Не кричи на меня. Все, приехали. Спасибо.

– Алиса…

– Все, пока-пока! – Алиса уже у подъезда все же обернулась, помахала рукой. Черный внедорожник сорвался с места. «Как же Толик не боится так лихачить… Хотя тут на днях рассказывал, что буквально загипнотизировал дорожного полицейского, и тот его отпустил. Сочинил, наверное!»

Дома Алиса заварила чай, отрезала кусочек сыра – больше есть не хотелось. Потом спохватилась, положила свой мобильный перед собой на стол, не звонил ли кто? Нет, не звонил. Наверное, Катаев передумал.

И на следующий день он не позвонил, и на второй тоже. На третий Алиса уже почти забыла о своем бывшем пациенте. Однако вечером, около девяти, когда она лежала на диване, читая старый зарубежный детектив, взятый из библиотеки родителей, раздалась трель мобильного, на экране высветился незнакомый номер.

– Да, слушаю.

– Алиса Николаевна… Это Катаев. Помните меня?

– Помню, – спокойно произнесла Алиса, хотя сердце ее тревожно забилось.

– Вы что завтра делаете?

– У меня выходной.