– Мне показалось, ты была не против.

С этой минуты она обречена вздрагивать каждый раз, когда услышит его голос — каждый раз вспоминать вкус его губ и тепло рук.

– Это не имеет значения.

Раненая нога распухла и никак не хочет влезать в туфлю.

– И… почему же?

– Перестаньте!
– резким движением, задев рану, Тина наконец победила туфлю и выпрямилась, стоя посреди разоренного кабинета.
– Не притворяйтесь, что вы не понимаете. Вы хоть представляете, сколько раз мне пришлось отвечать на вопрос, с кем мне пришлось переспать, чтобы получить должность аврора?

– И с кем?

Тина скривила губы. Да, наверное это смешно.

– Если пойдут слухи… хотя бы даже об этой ночи, за которую вообще-то ничего не случилось — знаете, что будет с вами? Ничего. А знаете, что со мной?
– Она не собиралась плакать, но успокоить дыхание никак не получалось.
– Я не хочу навсегда войти в историю как та самая Голдштейн, которая получает продвижение по службе известным способом.

Грейвс смотрел на нее своим фирменным непроницаемым взглядом — привалившись спиной к стене, скрестив руки на груди.

– Ты хорошо все обдумала?

Набравшись смелости, Тина посмотрела ему в глаза. Оставалось только надеяться, что на лбу у нее не написано: «Переубеди меня, пожалуйста!».

– У меня было для этого достаточно времени.

Несколько секунд Грейвс смотрел на нее. Потом перевел взгляд куда-то на пол.

– Очень жаль.

Тина тоже смотрит в пол, и ей почему-то трудно дышать.

– Простите за погром.

– Забудьте, это мои проблемы. С вас завтра рапорт о том, как вы случайно встретили меня на 13-й улице, а после стычки с неизвестными субъектами сразу же вернулись домой, где ваша сестра виртуозно наложила вам повязку.

– Да, сэр.

Тина подобрала шляпу и плащ и оглядела кабинет, будто пытаясь понять, не забыла ли что-нибудь еще. Свою гордость, например?

На самом пороге ее остановил голос Грейвса.

– Мисс Голдштейн, я восхищаюсь вами.

«А я нет».

– Спасибо, сэр.