Шрифт:
От её косвенного согласия, Чаам улыбнулся.
– Не откажут. Спрашивать дозволения принято, так мы тешим их эго. И как только они насладятся себялюбием, примут решение в нашу пользу.
– Они похожи на тебя?
Он рассмеялся.
– И да, и нет. Мы все уникальны, хотя мои братья, Вотан и Зак, физически похожи на меня в человеческом облике, поэтому я предупреждаю сразу - даже не вздумай!
Будто бы она могла вообще посмотреть на другого мужчину... уфх, божество.
– Я хочу тебя и только тебя, - сказала она.
Чаам поцеловал Мэгги, и его радость волной тепла накатила на неё.
– И я уже твой, - ответил он.
– Правда?
– Она обняла Чаама за талию, и прижалась к нему крепче, не в силах насытиться ни им, ни порочно-сладким ароматом. И теперь, когда она приняла то, что он, его величие каким-то образом возвысилось. Может, потому что Маргарет понимала все его деяния и все жертвы ради человечества. Но понимал ли сам Чаам, что мир намного лучше, потому что у него есть Чаам? При первой же возможности, она ему об этом скажет.
А пока...
Чаам уложил её на причал и накрыл своим телом. Его силуэт на фоне ночного неба впечатлял. Чаам прижался ртом к её шее и перекинул волосы Маргарет на одну сторону, из-за чего кулон запутался в мокрых прядях. Мэгги потянула за цепочку, разорвала её и откинула вместе с парой волосков.
Мэгги закричала от обжигающей, иссушающей боли и повернулась на бок, корчась в агонии. Её тело разрывало напополам?
– Мэгги!
– она услышала крик Чаама.
– Мэгги, поговори со мной!
Она не могла дышать. Не могла шевелиться. Она умирала, а значит, Чаам будет вечно страдать.
Её накрыла темнота.
Глава 6
2 ноября 1934 года (день смерти)
Чаам уставился на недвижимое тело Мэгги, лежащее на причале. Какого чёрта только что произошло? Он встал на колени и прижался ухом к её груди, прислушиваясь к биению сердца. Орган бешено забился на пару секунд, а затем произвёл задушенный звук, напоминающий кошку, ступающую на клавиши пианино. Чаам поднял голову, а затем вновь опустил, но старался не прикасаться к Мэгги. Сердцебиение вернулось в норму. Теперь же он коснулся её, а затем отстранился. И так пару раз. Но результат был одним. Пока он не положил кулон ей на живот.
Господи, нет. Не может такого быть.
Мэгги зашевелилась.
– Чаам?
– сонно позвала она.
Он едва сдержал истерику.
– Слава Богам ты в порядке.
Сев, она потерла покрасневшие глаза. Уже почти рассвело, небо окрасилось в розовые и лавандовые оттенки.
– Что произошло?
Облегчение и шок переросли в гнев.
– Это!
– Он поднял крошечный чёрный камень каплевидной формы, лежащий на гладком серебряном диске её кулона.
Она потянулась к шее, где должен висеть кулон.
– Где ты его взяла?
– потребовал Чаам.
– Почему ты злишься?
Он присел и коснулся её руки.
– Ой!
– она отдернула руку.
– Кто ты?
– потребовал он.
– Я не понима...
– Отвечай!
– закричал он.
Она подняла руки ладонями вверх.
– Чаам, ты меня пугаешь. Что случилось?
– Тебя Мааксаб прислали? Уничтожить меня?
Горло сдавил страх, не давая вдохнуть. В один момент она купалась в тепле и ласке Чаама, а в следующий - лежала на причале, а внутренности жгло. И в довершение всего, она проснулась рядом с совершенно другим Чаамом. С холодным, яростным и смертоносным. Почему? И что такое - как он сказал? Маскип?
– Одевайся.
– Он кинул ей платье, и тогда она заметила, что он одет в брюки.
Быстро встав, она натянула платье через голову, а мысленно билась о кирпичную стену. Мэгги не знала, что делать. Может, сбежать? Но ей казалось, что так станет лишь хуже. Надо поговорить с ним.
– Тебе стоит объяснить, чем ты расстроен.
– Расстроен? Боги не расстраиваются, Мэгги. Мы впадаем в ярость, а затем требуем справедливости.
– В его глазах мерцала ужасающая ярость.
– Что я сделала?
– она отступила.
– Не изображай из себя глупышку. Такая тёмная сила может идти лишь от одного источника.
– Он поднял кулон.
Он из-за этого злился?
– Я не понимаю, о чём ты говоришь. Его дал мне отец.
– Где он его взял? Отвечай!
– Он схватил её за руку. От прикосновения по венам словно пронесся поток раскалённых осколков стекла.
Маргарет отскочила, корчась от боли.
– Не знаю. Думаю, на руинах. А что?
– Она глубоко дышала и выпрямилась.
Он приблизил своё лицо к её и зарычал, словно чудище.