В вагоне было тепло, потому что проводница почти беспрестанно кормила вкусным каменным углём печку, находившуюся в тамбуре, выход из которого, был закрыт. Она набирала, шурша совковой лопатой, уголь из ящика, в котором он хранился, открывала дверцу печки, при этом озарялось её широкое вспотевшее лицо, и швыряла широким мужским махом уголь в огненный зев топливного отделения, как это делает кочегар паровоза.

Жар печки согревал воду, текущую по толстым трубам отопления вдоль наружных стен вагона, и заодно готовил в титане кипяток, который пассажиры могли брать бесплатно без ограничений.

Мне это напомнило войну, эвакуацию, когда все бегали на остановках эшелона за кипятком. В ходу была горькая шутка юмора: ведро кипятка за-меняет сто грамм мяса.

Мы не пошли в вагон-ресторан по ряду причин. Хотел было написать "по целому ряду причин", но вовремя спохватился, потому что всегда счи-тал, что словосочетание "целый ряд" не очень-то грамотно, ибо не целого ряда не бывает. Получается как бы "масло масляное". Лучше говорить "длинный ряд" или "большой ряд". А ещё лучше найти этому словосочетанию синоним. Например, "куча". Или: "вагон и маленькая тележка".

Первая причина: было уже поздно, пора было укладываться спать. Вторая: мы были сыты, ибо, перед тем как отправиться на Ладожский вокзал, мы плотно перекусили в общежитии. И третья: в простых пассажирских поездах, следующих на сравнительно короткие расстояния, вагонов-ресторанов не было. Поэтому мужчины выпили по чарке водки, а женщины попили чаю собственной заварки в бесплатном кипятке. Кстати, Володя Гордющенко пить водку отказался. Эта его, бесспорно, хорошая привычка, которую он демонстрировал неоднократно, привела в известной мере к плачевному результату, который случился с ним в первый же день похода.

Перед тем как улечься спать Иван обошёл наши отсеки, проверил, всё ли в порядке, пожелал всем спокойной ночи и попросил проводницу разбу-дить его за час до прибытия на станцию "Апатиты".

– Вы что же, молодой человек, собираетесь спать полторы суток?
– удивилась проводница.
– Мы будем в Апатитах послезавтра утром.

– Да?!
– в свою очередь удивился Иван.
– Я забыл, давно не ездил.

Это меня насторожило. Если он забывает такие простые вещи, то это опасно. Может и завести нас куда-нибудь, куда Макар телят не гонял.

А Иван тем временем спокойно, как будто не случилось ничего осо-бенного, забрался на верхнюю полку и сладко захрапел.

Весь следующий день мы ехали в покачивающемся вагоне и бездумно смотрели в окно. Должен признаться, ничего интересного мы не увидели. Заполярье и есть заполярье - белая пустыня и мохнатый чёрный лес. Обедали без горячего, свиной тушёнкой из железных банок, вскрытых моим охотничьим ножом, заедая пока ещё свежим хлебом и репчатым луком. Мужчины опять чекалдыкнули по сто грамм тёплой водки, занюхивая её, кто рукавом, кто коркой хлеба. Потом все пили крепкий сладкий чай с ржаными сухарями.

Костя Шумский, неряшливый и безалаберный малый, бродил вихлявой походкой между отсеками, хватал первую попавшуюся ложку, поддевал ею тушёнку из банки, и запихивал её в слюнявый рот.

– У тебя что, своей ложки нет?
– спрашивали его возмущённые лица.

– Почему нет? Есть. По-вашему я должен с ложкой ходить, как поби-рушка? Вот же есть ваши ложки, такие же, как моя.

– Но это же неприлично, Костя.

– По-моему, вы мною брезгуете. Погодите, в походе не так запоёте.

Среди участников похода были две семейные пары. Может быть, они были не вполне семейные, но выдавали себя за семейных. Мне было инте-ресно наблюдать, как "мужья" трогательно ухаживали за своими дамами. А дамы жеманничали и строили мужьям глазки. Так прошёл день, и вечером Иван Земцов повторил свою просьбу проводнице, чтобы она разбудила его за час до прибытия поезда на станцию "Апатиты".

Перед сном участники похода сложили свои рюкзаки, осталось только утром приторочить к рюкзакам свёрнутые спальные мешки и одеяла. Утром (за окном была кромешная тьма) проводница разбудила "начальника психов", тот в свою очередь растолкал остальных. Всем велел посетить уборную, чтобы не пришлось это делать в деревянном вонючем туалете при станции. Вскоре проводница громко объявила простуженным голосом:

– Через десять минут поезд прибывает на станцию "Апатиты". Стоянка десять минут. Пассажиров, едущих в Апатиты, просьба приготовиться к выходу из вагона. Повторяю...

Если бы не Костя Шумский, то всё бы прошло без сучка и задоринки. Но Костя зацепил за угол полки ведром, привязанным к рюкзаку, ведро с грохотом свалилось, разбудив других пассажиров. Наше движение вдоль вагона застопорилось, я выходил последним. И если бы не моя ловкость, натренированная во Дворце тяжёлой атлетики, где я, как уже известно читателю, занимался борьбой самбо, пришлось бы мне спрыгивать на ходу. Как только я сошёл на заваленный снегом гравийный перрон, паровоз сделал протяжный жалобный гудок и потащил состав дальше, на север.