– Я знаю, ты очень сильный, но прошу тебя: не оторви мне ногу. Она ещё может мне пригодиться, - едва выговорил он.

Подошёл Иван Земцов, светя фонариком.

– Что случилось?
– спросил он с тревогой в голосе.

– Этот тип, - показал Володя на меня, - хочет оторвать мне ногу.

– Ну-ка пусти, - сказал Иван, отодвигая меня в сторону.

Иван полностью освободил ботинки от шнурков, но снять ботинок у него тоже не получилось.

– Дай-ка твой охотничий нож, - сказал он мне.
– Придётся резать.

– Надеюсь, не ногу?
– спросил вяло Володя.

Иван распорол острым ножом нитки, которыми был пришит язычок ботинка, вытащил его, отпорол углы коротких берцев. И только после этого осторожно снял ботинок. Затем повторил то же самое с другим ботинком.

– Иван, ты же испортил мне ботинки, - заныл Володя.
– Как я теперь дальше пойду на лыжах?

– Не гони лошадей, - сказал Иван.
– И помолчи. Вернёмся в Ленинград, я отдам эти ботинки в сапожную мастерскую. Будут как новенькие.

Он осторожно стянул шерстяные носки с ног Володи, потрогал ладо-нью голые стопы. Я тоже потрогал. Стопы были твёрдые, бледно-серые, холодные, как у мёртвого трупа. Кончики пальцев покраснели.

– Обморожение второй степени, его надо срочно в больницу, чтобы избежать гангрены и ампутации, - заключил краткий осмотр Иван.

– Как же так?
– задал Володя умный вопрос.

– А вот так, - ответил Иван тоже не глупо.
– Я же передавал по цепочке, чтобы непрерывно шевелить пальцами. Ты что, не понял?

– Я пробовал, - виновато сказал Володя, - но у меня была слишком тесная обувь. Скорей всего, в этом всё дело. Я думаю, ботинки замёрзли.

– Не умничай, - возразил Иван.
– Придётся тебя транспортировать в Ленинград. У нас при Горном институте есть хорошая больница.

– Зачем же в Ленинград?
– расстроился Володя.
– Уж лучше тогда в Москву. Там у меня родной дядя работает хирургом в Центральном госпитале Министерства внутренних дел. Он профессор. Тема его докторской диссертации "Лечение ожогов и обморожений в полевых условиях".

– Ах, вот как, тогда это меняет дело. Придётся тебе, - обратился Иван ко мне, - его сопровождать. Как самбист самбиста, - добавил он.

Я сильно расстроился и обиделся. Ну что это, в самом деле, за невезуха такая. Только начался поход, и на тебе: надо возвращаться в Москву. И Володька Гордющенко тоже хорош гусь: не мог уж пальцами пошевелить.

– Раз такое дело, - грустно-весело сказал Володя, - гори оно огнём, дальше мы по Кольскому не пойдём.

– Не остри, - сказал Иван обеспокоенно, - твоё состояние намного серьёзнее, чем ты, возможно, себе думаешь.

– Что же делать?
– задал я риторический вопрос.
– Наверное, придётся его везти на станцию, положив кулём на лыжи. Как ты думаешь, Иван?

– Я отвечу на этот вопрос завтра утром, подумаю малость, пошевелю мозгами, померекаю. Утро вечера мудренее. А пока ложитесь спать. Помоги ему залезть в спальный мешок, накрой одеялом. И пусть он выпьет немного спирта, разбавленного водой, чтобы заснуть.

– Навеки вечные, - вновь не удержался Володька Гордющенко от охватившего его нервного желания глупо острить.

Иван велел всем спать, а сам уселся на колченогий табурет возле плиты и стал подкладывать дрова, чтобы непрестанно поддерживать огонь.

– Ты что, всю ночь будешь так сидеть?
– спросил я.

– Зачем всю ночь?
– ответил Иван, хмыкнув.
– Посижу часа два, потом тебя разбужу, ты час подежуришь. Через час разбудишь следующего, к примеру, того же Славку Шумского. И так далее. Это называется по-научному вахтовый метод. Нельзя допустить, чтобы печка погасла.

Утром наступившего дня, ещё не рассвело, Иван всех разбудил, велел обуваться, одеваться потеплее, выходить оправиться со стороны тыльного фасада хижины. Сначала женщинам, потом мужчинам. Велел варить манную кашу и готовить чай. Пока все занялись, позёвывая со сна, выполнением полученного от строгого руководителя похода распоряжения, Иван поручил мне и Женьке Кондрашову принести ещё дров.

– Вы вчера ходили, сходите ещё раз, у вас уже есть опыт.

Когда мы вернулись с новыми охапками веток и сучьев, Иван отозвал меня в сторону и сказал строго конфиденциально, как будто посылал меня в опасную разведку через линию фронта в глубокий тыл врага: