И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. Вот как интересно, оказывается, что появилось не только знание о своей наготе – и теперь человеку от этого знания никуда не деться, – но еще появился страх: «я убоялся»! Я – голый, и мне страшно! Надо прятаться.

Печальное знание приобрел человек.

И еще появляется ложь, ведь она – спутница страха. Ложь, когда человек убеждает сначала себя в чем-то, особенно в своей «правоте», в праве действовать именно так согласно своей правоте, а потом уже можно и других постараться убедить в том же. Вот хороший пример. Бог спрашивает Адама: скажи, кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Вопрос задан прямой: откуда пришло твое знание о наготе? Кто подсказал тебе, что ты наг? Ведь единственный способ получить такое знание – отведать плодов запрещенного дерева. Но Адам не дает прямого ответа. Вместо этого он строит цепочку причинных связей: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (Быт. 3: 9–12). То есть это надо понимать следующим образом:

«Да, я ел плоды от дерева, – говорит Адам. – Но разве это моя вина, моя инициатива? Я знаю, кто на самом деле виноват, кто причина всему. Ты, Бог, дал мне жену. А потом она дала мне плоды от дерева. И только поэтому я их попробовал».

То есть кто же в конце концов стоит во главе этой логической цепочки, кто первопричина?

«Ты, Бог, и являешься причиной моего греха». Так говорит Адам.

Замечательная логика! Человеческая логика, которая уже не знает свободы, а знает только страх. Боязнь наказания диктует такую логику. Кончилась человеческая свобода, на ее место пришел страх.

Так был затемнен в человеке образ Божий, так из творца он стал ремесленником.

Но в каждой жизни есть момент, когда человек вспоминает о своей свободе. Он вспоминает – точнее, ему дается шанс вспомнить! – что страх не есть первопричина и перводвигатель наших действий, но есть следствие потерянной свободы.

Действительно, свобода – образ Божий в человеке! – по причине пришедшего ледникового периода, оледенения рая – ущербна в нас, она никогда не присутствует в полноте, а разбита на мелкие осколки. Но эти осколки свободы все же есть, эти кусочки можно собрать в острова, более того, можно найти достаточно большой кусок свободы, материк, чтобы действовать на нем в нужный момент жизни. Но для этого нужно трудиться. Это и есть труд человека: восстановление своей свободы, собирание ее по отдельным кусочкам.

Чего мы боимся больше всего на свете? Ответ будет зависеть от того, сколько нам лет. Корней Чуковский в книге «От двух до пяти» точно подметил ситуацию детства – маленький ребенок просит: «Не туши огонь, а то спать не видать!»

Темнота пугает, поскольку для маленького именно в темноте живут вещи неизвестные и страшные. Все вещи живые, но в темноте их жизнь по-особому непредсказуема. И лучше предотвратить их выходки хотя бы таким простым и наивным способом – оставить включенным свет.

Момент засыпания и просыпания сам по себе есть чудесный момент, особенно просыпание, когда сознание и тело, каждое по-своему, пытаются определить то место и тот мир, в котором они находятся. Тело пытается опознать знакомые и незнакомые уголки кровати и комнаты, а сознание проверяет тот мир, куда попал человек. Если же человек еще маленький, то ему зачастую надо преодолеть страх, прежде чем все вещи займут свои привычные места, ведь это происходит не в одно мгновение. Привычка постепенно расставляет вещи в мире и избавляет от страха.

Маленький человек вырастает, и страх вещей в темноте меняется на страх сделать что-то не то, не справиться с чем-то, пойти не туда… В общем, на страх ситуаций, где от нас нужна ответственность.

Оказывается, как в темноте для ребенка, так для взрослого человека страх – это прежде всего страх своих фантазий: как бы чего не случилось – именно того, чего я больше всего и боюсь! Для взрослого этот страх – в необходимости отвечать за свой поступок, за написанное письмо, за сказанное слово, за каждое большое или маленькое сделанное дело…

И за всем этим стоит та самая изначальная ситуация, когда Бог спрашивал: где ты, Адам, почему ты от меня спрятался? Это однажды уже было в нашей жизни – когда мы были Адамом и Евой.

Мы можем и вовсе не знать истоков этого, предполагать, что пытаться избежать ответственности – вполне нормально и естественно для человека. Мы не думаем, что мучительный поиск ответа на вопрос «где ты, Адам?» стоит в основе нашего человеческого бытия в этом мире. Однако так оно и есть: определение себя в этом мире, попытка найти свое место – это начало религиозного осознания человеком своей жизни. И как это бывает трудно сделать, и как это страшно и разрушительно – не ответить Богу на Его вопрос. Не найти себя.

Наверное, самый главный страх человека – страх смерти. Потому что в смерти потеря свободы максимальна.

Был такой случай в жизни Льва Толстого: на него напал страх, «арзамасский ужас», как он сам его назвал. Документальных следов ужаса почти не осталось, известно только, что произошло что-то ужасное в плохонькой комнате той гостиницы, где Толстой остановился на ночлег в Арзамасе в сентябре 1869 года. Сохранился отрывок из письма к жене: «Было 2 ночи, я устал страшно, хотелось спать, и ничего не болело. Но вдруг на меня нашла тоска, страх, ужас, такие, каких я никогда не испытывал. Подробности этого чувства я тебе расскажу впоследствии; но подобного мучительного чувства я никогда не испытывал, и никому не дай Бог испытывать».