Шрифт:
Продолжая на все лады возмущаться, злобная баба ушла.
– Простите, – прошептала Ника, – моя мама… она…
– У нее старческая деменция? – предположила я.
– Точно, – кивнула Вероника, – порой она невероятную чушь несет! Невозможную. Потом вдруг начинает разумно говорить, и снова не пойми что. У мамы несколько больных тем. Мы с Лизой познакомились в медвузе, я там некоторое время училась, потом заболела и ушла. А Елизавета в институте встретила Валентина, сына Маргариты Федоровны, они поженились. С Ритой Анфиса давно дружила. Мой отец и брат Маргариты Федоровны в советское время управляли кинотеатром. А после перестройки они выкупили его, сделали там клуб. Опыт у них имелся.
Вероника улыбнулась.
– Папа невероятно умный. Дядя Сеня тоже не промах. Последний сеанс в те годы в девять завершался. И конец веселью. Спокойной ночи, малыши. Но в кинотеатре «Лесной» все только после двадцати трех начиналось. В полдвенадцатого показывали фильмы. Не советские. Феллини, Бергман, Антониони, французские детективы. Не знаю, где отец все доставал. Буфет с шампанским, бутерброды с дефицитной финской салями… Публика была богатая: директора магазинов, врачи, творческая интеллигенция, девочки там крутились… До пяти утра гулянка, потом народ расползался. После перестройки папа и дядя Сеня в Америку рванули. Отец с женой развелся. Мать со мной осталась.
– Анфиса Ивановна представилась мне вдовой, – удивилась я.
Вероника махнула рукой:
– Она после разрыва с папой стала говорить: «Мой супруг – покойник» или «Я вдова». Очень на отца злится, что он в США прекрасно живет, обзавелся бизнесом, семьей, у него трое детей. Маму он конкретно видеть не желает. Дядя Сеня за океаном тоже преуспел, но он холостяк, сестре много помогает. Когда у него в Америке дела в гору пошли, он Рите денег на гостиницу дал. А у нас все под откос покатилось. Мы обеднели, я после болезни в мединститут не вернулась, выучилась на медсестру, работала в клинике. Замуж за Алексея вышла. Жили мы вместе с мамой, у нее всегда непростой характер был. Нам с супругом плохо с ней жилось, а свои апартаменты не купить. Маргарита Федоровна знала о том, что мы мучаемся, и предложила сюда переехать, у нее работать. Вот же счастье выпало! Бесплатное жилье, нехилый оклад, свежий воздух, общение с разными людьми. Понятно, что мы за этот шанс ухватились. Господи, такая радость! А потом…
Ника махнула рукой.
– У мамы инфаркт случился, едва ее на ноги поставили. И новая напасть. Слабоумие стартовало. Да так быстро! Мать уж не молода…
– Она сказала, что ей сорок пять, – улыбнулась я, – но в это верится с трудом. Вам-то за тридцать. Анфиса Ивановна хорошо выглядит, но все же ей не столько лет, сколько она назвала.
Ника рассмеялась.
– Мать в юности слыла красавицей. За ней многие ухаживали, она привыкла в центре внимания находиться. Когда папа в США улетел, она испугалась, поняла, что стареет. И принялась молодость возвращать, начала всякие косметические процедуры делать. Надеялась, что станет юной. Связалась с каким-то мошенником, он ей чудо-уколы ставил, вытяжку из трав. Он многих надул, мама ему чемоданы валюты отнесла, весь запас на черный день спустила. Вот такая история. Теперь она живет с нами, бросить ее совесть не позволяет, а жить вместе невыносимо. Алеша терпит, молчит, а меня трясет. Домой идти не хочется. Есть заведения, где за такими, как Анфиса, прекрасно ухаживают. Но мы это не потянем финансово. С деньгами у нас плохо. Спасибо, что бесплатно здесь живем и зарплату получаем. Вот у Маргариты с Лизой все иначе сложилось, теперь они на коне. Им дядя Сеня пару миллионов дал. Не рублей. У него в Америке крутой бизнес.
– У свекрови с невесткой редко возникает близость, – поддержала я разговор.
– Елизавета очень мужа любила, – пояснила Вероника, – а Рита ей ближе матери. Вот как бывает. Родные люди друг друга терпеть не могут, а чужие вместе счастливы.
– Встречайте гостей, – крикнул из прихожей Алексей, – мы с Кисой привезли Свету с мамой. Они тоже покататься решили.
– Нам дадут чаю? – спросил за дверью незнакомый детский голосок.
– Конечно, тут пирог вкусный, – ответила Киса.
Глава 5
Через полчаса обе девочки, оказавшиеся одногодками, пошли с Алексеем смотреть на кроликов. Вероника стала собирать посуду, я решила ей помочь, мы ушли на кухню. Татьяна, мать Светланы, осталась в комнате одна, она сидела в кресле.
Я поставила тарелку из-под пирога в мойку, вернулась в гостиную, чтобы забрать чашки, и увидела, как Таня, стоя на коленях, ощупывает ковер.
– Вы что-то потеряли? – спросила я.
Татьяна вздрогнула.
– Серьга выпала!
– Вот жалость! – расстроилась я и опустилась рядом с ней на корточки. – Как она выглядит?
– Обычно, как все, – после короткой паузы сообщила Татьяна.
– Серьги у всех разные, – улыбнулась я, внимательно всматриваясь в палас. – Пусета?
– Ну… вроде того.
– С камнем?
– Да.
– Большим?
– Э… не очень…
Разговор я вела только из вежливости, понимала, если наткнусь на украшение, сразу его увижу. Но, согласитесь, неудобно в полной тишине ползать по ковру. Чтобы избежать неловкого молчания, я сказала:
– Сама недавно посеяла браслет.
– Очень жалко, – буркнула Таня.
– Расстегнулся случайно.
– А-а…
– И упал, – болтала я, – так и не нашелся.
Татьяна проигнорировала мои слова, я решила более не помогать ей, встала, сделала несколько шагов, споткнулась обо что-то под ковром, шлепнулась на четвереньки и воскликнула:
– Кольцо!
– Где? – спросила Таня.
– Не серьга, – засмеялась я.
– Где кольцо? – нервно повторила гостья.
Я постучала ладонью по ковру: