Шрифт:
О том, как ее можно преодолеть, мы подробно поговорим в третьей и четвертой части книги. А пока давайте посмотрим, какие еще бывают примеры двойственной вины.
Шестьдесят лет вины
Еще один пример вины, последствия которой нельзя исправить, и никакой выбор не помогает ее утишить, был описан митрополитом Сурожским Антонием.
«Некоторое время назад пришел ко мне человек восьмидесяти с лишним лет. Он искал совета, потому что не мог больше выносить ту муку, в какой жил лет шестьдесят. Во время гражданской войны в России он убил любимую девушку. Они горячо любили друг друга и собирались пожениться, но во время перестрелки она внезапно высунулась, и он нечаянно застрелил ее. И шестьдесят лет он не мог найти покоя. Он не только оборвал жизнь, которая была бесконечно ему дорога, он оборвал жизнь, которая расцветала и была бесконечно дорога для любимой им девушки. Он сказал мне, что молился, просил прощения у Господа, ходил на исповедь, каялся, получал разрешительную молитву и причащался, – делал все, что подсказывало воображение ему и тем, к кому он обращался, но так и не обрел покоя. Охваченный горячим состраданием и сочувствием, я сказал ему: «Вы обращались ко Христу, Которого вы не убивали, к священникам, которым вы не нанесли вреда. Почему вы никогда не подумали обратиться к девушке, которую вы убили?» Он изумился. Разве не Бог дает прощение? Ведь только Он один и может прощать грехи людей на земле… Разумеется, это так. Но я сказал ему, что если девушка, которую он убил, простит его, если она заступится за него, то даже Бог не может пройти мимо ее прощения. Я предложил ему сесть после вечерних молитв и рассказать этой девушке о шестидесяти годах душевных страданий, об опустошенном сердце, о пережитой им муке, попросить ее прощения, а затем попросить также заступиться за него и испросить у Господа покоя его сердцу, если она простила. Он так сделал, и покой пришел… То, что не было совершено на земле, может быть исполнено. То, что не было завершено на земле, может быть исцелено позднее, но ценой, возможно, многолетнего страдания и угрызений совести, слез и томления» [2] .
2
Антоний, митр. Сурожский. Жизнь. Болезнь. Смерть. [Электронный ресурс] // Электронная библиотека «Митрополит Антоний Сурожский»: [сайт]. URL:main.htm (дата обращения: 10.05.2017).
Выйти из круга самообвинений и обрести покой нельзя до тех пор, пока подлинная вина не будет хотя бы до какой-то степени искуплена и прощена.
Нас, однако, может удивить, что митрополит Антоний пишет о произошедшем как о грехе. Убийство любимой было ненамеренным, оно стало следствием ужасающей случайности, нити которой оказались в руках любящего человека. Но из многих высказываний владыки Антония следует, что он понимал грех по-разному, в том числе и достаточно широко. Например, он говорил: «Мы знаем, что стремимся к добру, что мы добро любим, что оно нам представляется прекрасным, желанным; и вместе с этим, как человек, стреляющий в мишень, может промахнуться, так и мы, стремясь к добру, проходим мимо. Это точный смысл греческого слова амартия (грех): не попасть в цель» [3] .
3
Антоний, митр. Сурожский. О творении и спасении мира. [Электронный ресурс] // Электронная библиотека «Митрополит Антоний Сурожский»: [сайт]. URL:(дата обращения: 02.06.2017).
Таким образом, грехом в широком смысле является любой шаг, последствия которого приводят к злу. Даже если это действие было ненамеренным и повлекло за собой последствия, которых мы не предполагали, нам бывает трудно избавиться от чувства вины. И несмотря на то, что эта вина часто становится очень мучительной и непродуктивной и нередко обращается в невроз, она все же является неоспоримым свидетельством нашего неравнодушия к происходящему, нашей готовности отвечать за то, что мир, в котором мы живем, – не таков, каким его задумал Господь. Думается, что именно такую вину и такой грех имеет в виду митрополит Антоний, рассказывая историю про мужчину, ставшего убийцей своей невесты. И именно в таком, широком смысле, мы будем говорить о грехе в четвертой части, посвященной неизбежной вине.
Пока же, во избежание путаницы, обозначим его как осознанный выбор, противоречащий нравственным законам. Если же зло было причинено ненамеренно, назовем этот шаг не грехом, а ошибкой.
Несмотря на то что случившееся с героем истории, описанной владыкой Антонием, является грехом в широком смысле, мы можем не сомневаться, что вина этого человека была изначально подлинной, здоровой. Тем не менее из-за своей огромной силы и невозможности искупления она с неизбежностью обратилась в саморазрушение.
Дырка от «вилки»
Антон Павлович Чехов в молодости разрывался между медициной и литературой. Вот выдержка из его письма Н. А. Лейкину, датированного 1883 годом, в котором он с присущей ему иронией сетует:
«Занят я ужасно. Музы мои плачут, видя мое равнодушие. До половины сентября придется для литературы уворовывать время» [4] .
А вот как позже, в 1886 году, Чехов описывает свой обычный день:
«Начал я рассказ утром; мысль была неплохая, да и начало вышло ничего себе, но горе в том, что пришлось писать с антрактами. После первой странички приехала жена А. М. Дмитриева просить медицинское свидетельство; после 2-й получил от Шехтеля телеграмму: болен! Нужно было ехать лечить… После 3-й страницы – обед и т. д. А писанье с антрактами то же самое, что пульс с перебоями» [5] .
4
Чехов А. П. Письмо Лейкину Н. А., 11 августа 1883 г. Москва // Чехов А. П. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Письма: в 12 т./ АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М.: Наука, 1974–1983. Т. 1. Письма, 1875–1886. М.: Наука, 1974. с. 80–81. URL: >http://chehov.niv.ru/chehov/letters/1875-1886/letter-049. htm (дата обращения: 10.05.2017).
5
Чехов А. П. Письмо Лейкину Н. А., 4 марта 1886 г. Москва. С. 209–210.
Антон Павлович раскаивался в том, что мало внимания уделял литературе, пусть и по уважительной причине:
«… я врач и по уши втянулся в свою медицину, так что поговорка о двух зайцах никому другому не мешала так спать, как мне» [6] .
Исследовательница чеховского наследия Виктория Чудинова писала, что эта развилка мучила писателя всю жизнь и он «так и не сделал окончательного выбора между медициной и литературой, оставаясь до конца жизни и врачом, и писателем» [7] .
6
Чехов А. П. Письмо Григоровичу Д. В., 28 марта 1886 г. Москва. С. 216–219.
7
Чудинова В. И. Медицинский ассоциативный фон в произведениях и письмах А. П. Чехова [Электронный ресурс] // ГБУК «Музей книги Чехова»: [сайт]. URL:(дата обращения: 10.05.2017).
Скорее всего, история Антона Павловича показывает нам еще один пример двойственной вины – здорового чувства, которое может перерастать в болезненное. Оно изнуряет человека при необходимости выбирать из двух, трех или более альтернатив. Особенно тяжело, если выбор приходится делать постоянно.
Такие «вилки» хорошо знакомы многим из нас. Выбирая что-то одно, мы неизбежно оказываемся виновны перед чем-то другим. Мало у кого получается организовать жизнь четко, строго распределив собственные силы между разными областями, а даже если это в целом получается, какая-нибудь внештатная ситуация может разрушить заранее продуманный нами план.
Умеренная непродолжительная вина в этом случае вполне естественна. Но иногда страдания становятся хроническими, человек «увязает в них», потому что сама ситуация, провоцирующая выбор, не заканчивается. Например, мать-одиночка, которая разрывается между детьми, личной жизнью и профессиональной самореализацией, не может по щелчку пальца избавиться от детей, друзей-мужчин или любимой работы.
Страдания такого человека связаны с тревогой, от которой нельзя избавиться, поскольку никакое решение ее не отменит и даже может усугубить. Ведь душевные и физические ресурсы ограниченны, а значит, человек не может нести ту ответственность, которую на себя взял. Конечно, сила вины может найти здоровый выход: я смиряюсь с тем, что мои возможности невелики, и постепенно приобретаю мудрость, а значит, могу стремиться к наиболее верному, хотя и не идеальному, распределению сил.