Вернувшись с подносом, Марико застала де Линта разглядывающим коллекцию статуэток на каминной полке. Неловко поставив одну из них и уронив две соседних, Эрик тихо чертыхнулся, навёл порядок и подошёл к столу, ероша чёлку до боли знакомым жестом.

Они сделали несколько глотков горячего зелёного чая в молчании. Наконец, Марико не вытерпела и спросила, глянув на де Линта искоса и с улыбкой в глазах:

– Будете оправдываться?

Он нервно сглотнул и пробормотал, насупившись:

– Мысли читаешь?

Марико улыбнулась:

– К чему? Разве и так не понятно, зачем вы ждали меня с таким виноватым видом?

Увидев её улыбку, Эрик пришёл в волнение, вскочил, заходил по гостиной и принялся несколько путано рассказывать, как кто-то из сослуживцев донёс Скиннеру, что Марико ночевала у де Линта во время расследования, как начальник пришёл в тихую ярость и потребовал, чтобы до окончания этого дела он не виделся и никак не общался со свидетельницей. Именно поэтому де Линт послал другого агента к Марико снять показания, поэтому не звонил и всячески избегал её.

Эрик остановился, вглядываясь в её лицо, и спросил:

– Ты веришь мне? Хочешь – загляни в мою голову... проверь.

Марико чуть поморщилась:

– Не надо, пожалуйста... Я не собираюсь пользоваться этой способностью, не хочу. Это нечестно. Я... верю и так.

Де Линт резко выдохнул и на секунду прикрыл глаза. Потом заставил себя вернуться за стол и выпить чай, но в волнении проглотил его почти залпом. Запустил обе руки в волосы, опомнился, положил их на стол и пробормотал:

– Извини. Я веду себя глупо... Я боялся, что...

– Я понимаю, - мягко ответила Марико и положила ладонь на его руку.

«Вот ведь как странно, - подумалось ей. – Кажется, я должна была сходить с ума от волнения. Но мне почему-то так спокойно! Светло, радостно и – спокойно... А он, бедный, не находит себе места...»

Де Линт некоторое время смотрел на её маленькие пальчики, лежащие поверх его крупной длиннопалой руки, потом стиснул их, прижал к губам, уткнулся лицом, зажмурившись и так неровно дыша, что Марико напугалась, не плачет ли он... Да что с ним такое?

– Ума не приложу, - пробормотал Эрик, не поднимая головы, - как?! Как мне могло показаться, что это ты?

Марико болезненно поморщилась от собственной глупости. Вот почему его чувство вины так сильно, - он же «опознал» кого-то в морге как её...

– Может быть, всё дело в том, что я азиатка? – попыталась она оправдать и успокоить де Линта. – Многие европейцы с трудом различают черты лица японцев, китайцев...

– Вот! – Марико даже вздрогнула от его возгласа. – Именно эта мысль вертелась у меня в голове всё время, пока я был на опознании! «Я тупой американец... вы все для меня – одно лицо... похожие друг на друга...» Но чёрт возьми, - он в ярости пристукнул свободной рукой по столу, - я агент ФБР! Я видел сотни, тысячи лиц, я отличаю японца от китайца, а китайца от корейца. Я даже знаю, кто такие айну и как они выглядят! Та девушка была – кореянка! Как я мог принять её за тебя?!

Де Линт стискивал её пальцы до боли, его эмоции были так сильны, что Марико невольно окунулась в них, в эти мучившие его воспоминания. И увидела в неравномерном освещении морга молодого парня в белом халате, снимающего простыню с тела и одновременно пристально вглядывающегося в де Линта. А лицо этого «работника морга» вдруг показалось ей удивительно знакомым. Точнее, даже не лицо, а ощущение от присутствия этого человека, мерзкое, будто тронула паутину... Всё её существо помнило отвращение от его мысленно шарящих похотливых рук.

Вот оно что! Стервы послали своего человека, чтобы инсценировать это «опознание» и внушить де Линту...

– Эрик! Тот человек в морге... Это был один из тех, кто помогал экспериментаторшам, телепат. Слышишь? Не нужно себя винить. Это он внушил тебе про «все на одно лицо».

Де Линт медленно поднял голову, нахмурившись.

– Откуда ты...

– Прости... – Марико отвела глаза, сообразив, что повела себя точно противоположно тому, что недавно говорила. – Я нечаянно увидела, что ты сейчас вспомнил... Наверное, потому, что эмоции слишком сильны...

– Вот так просто?

Марико пожала плечами, уголки её губ печально опустились, и она попыталась отнять руку, но Эрик не пустил.

– Не обижайся! Я не хотел сказать, что не верю, я... Наверное, надо просто привыкнуть.

Марико невесело вздохнула.

– Я надеялась, что лучше смогу контролировать это... Но сильные эмоции захватывают и ослабляют заслон.

Она всё-таки отняла руку, встала и отошла к окну. Уже оттуда с горечью добавила:

– Я изменилась. И, наверное, сильнее, чем кажется на первый взгляд. Боюсь, теперь со мной будет тяжело общаться... близко.