– У тебя кровь.

Олег равнодушно взглянул на порез, облизнул его, и спокойно стал наблюдать, как из ранки выступают новые капельки крови.

– Надо перевязать,- посоветовал Андрей.- Только сначала зеленкой намазать.

– Ерунда,- сказал Олег.

Он сорвал листок подорожника и приложил к ране:

– Само пройдет.

Андрей восхищенно смотрел на это проявление мужества, открыв от удивления рот.

– А я ужас, как не люблю, если кровь.

– Великие воины не должны бояться крови,- усмехнулся Олег.- Эх, ты!

– Я тоже хочу не бояться. Я тоже Бонифация смогу погладить, спорим?

– А если испугаешься?

Чувствуя, как в животе стремительно холодеет, Андрей закусил губу и помотал головой.

– Прям сейчас?

Андрей кивнул. Уж лучше сразу, чем бояться до завтра.

– Тебя зовут,- с сожалением заметил Олег.- В другой раз.

Андрей прислушался к дальнему голосу.

– Это не меня, это какого-то Ганьку.

– Тебя-тебя. Ты что, не слышишь? Просыпайся!

Ганимед открыл глаза.

– Проснулся, наконец?- спросил Игорь.- Здоров ты спать. Скоро Иван заедет, надо успеть умыться и позавтракать.

***

– Каша пригорела,- поморщился майор.- Коваленко, в дугу твою прабабушку! Когда ты уже следить за кухней научишься?

– Та недобачив трошки,- потупился ефрейтор.- На одну минуточку всего и отлучився, воды принесть, а вина уж подгорела.

– Вечно у тебя отговорки,- отмахнулся майор.- Насыпь-ка гостю. Да без горелок там…

– Як же ж можно!- обиделся Коваленко, бухнув черпак рассыпчатой гречки в котелок.- Нешто я ни разумию! Ни, ни, стойте, сщас мясца ще пошукаю.

– И фартук, фартук смени, смотреть противно,- проворчал майор, передавая котелок Левушкину.- Доиграешься ты у меня, Коваленко…

– Та шо вы, товарищ майор, сей секунд сменю,- пообещал повар.- А каша вкусная, токмо дайте поостыть трошки, а то язык пожгете.

Олег поставил горячий котелок на грубо сколоченный стол.

– Садись-садись,- кивнул майор,- у нас без церемоний.

Вид с высоты тысячи двухсот метров открывался просто изумительный. Солнце простреливало долину насквозь, отражаясь в летящей по камням реке ослепительными бликами. Склоны светились необыкновенно-нежной зеленью, какой славятся только высокогорные альпийские луга. Над белым языком ледника высоко в небе неподвижно висел синеватый силуэт орла. Олег с неохотой повернулся и потянулся за ложкой.

– Да, позиция отличная. И пейзажи здесь замечательные,- кивнул майор.- Просто райский уголок, если бы не эта ерунда.

– Как давно у вас проблемы со связью?

– Странности заметили не так давно. Хотя выводы надо было сделать раньше. В последний месяц два героиновых каравана упустили. Люди все проверенные, надежные. А все-таки сдает нас кто-то. И самое странное. Собаки все дохнут. И лошади. Полковник отказался давать новых: все равно, говорит, больше двух дней не живут. А без лошадей и собак здесь, сам понимаешь, делать нечего.

– Скверно,- кивнул Олег, помешивая кашу.

– У тебя есть какие-то мысли на этот счет?

– Увы.

От солдатского стола донеслось бряканье котелка:

– Коваленко, вражина! Горчит, жрать нельзя! Коваленко!

Повар, пошатываясь, вышел из-за палатки, вытирая рот рукавом. На позеленевшем лице его проступила испарина. Левушкин схватил со стола оба котелка и швырнул их в пропасть.

– Всем два пальца в рот, живо!- приказал он.- Принять антидот!

– Левушкин, оставь их,- сказал майор,- поздно.

– Отстань,- отрезал Олег.

– А смысл?

Кожа на лицах солдат стремительно темнела и сморщивалась. Пальцы ссыхались в черные и тощие узловатые закорючки.

– Не сметь!- приказал Олег, толкнув ногой труп крайнего солдата.- Встать, солдат! Быстро встать! Это приказ!

Труп дрогнул:

– Не могу я. Не положено…

– Выполнять!

– Вы не можете мне приказывать: помер я. По-мер.