– Не спорю, только нет у нас сейчас старой доброй русской комедии. А, между прочим, наш театр открылся «Ревизором». Вот бы его поставить! В новой трактовке.

– Ты же знаешь, что он идёт в ТЮЗе. И ты знаешь мою точку зрения, что любая новая трактовка классики, это её уродование. А, что касается современных пьес, то люди ходят на них с удовольствием, ведь среди наших зрителей не так уж много производственников, которым приелась эта тематика.

Родион пошевелился, и тем самым привлёк внимание пассажиров. Экспансивный Виктор решил, что перед ним возможный среднестатистический зритель, и спросил Родиона:

– Юноша, ты любишь ходить в театр?

– Посещаю. Не очень часто, но гораздо охотнее, чем филармонию. В два раза охотнее. (На тот момент Родион побывал в театрах два раза, а в филармонии один раз).

– И, чтобы ты выбрал, современную пьесу на производственную тему, или что-нибудь из классики?

– Так это смотря, какая современность, и смотря, какая классика.

Борис Леопольдович встрепенулся, и произнёс:

– Слышал Виктор? Лучше не скажешь! Неважно когда вещь написана, вчера или сто лет назад, а важно качество постановки.

– Мне кажется, он имел ввиду другое.

Юноша, а что ты смотрел последний раз?

– «Ревизора» в этом самом ТЮЗе.

– И как впечатление?

– Откровенно говоря, не очень.

– Актёры не понравились, или игра?

– К актёрам претензий нет, за исключением роли Хлестакова. Но это режиссёр виноват, уж очень неудачную фактуру выбрал. Хлестаков должен быть худым, голодным и нервным зверьком, а не толстеньким бесшабашным весельчаком.

– Почему?

– Только полный кретин в его положении останется беззаботным, не опасаясь неминуемого разоблачения, а Хлестаков вовсе не глуп. Он достаточно опытен, хитёр и ухватист. Любой человек, бывавший в такой ситуации, подтвердит вам, что жизнь под чужим именем и в чужой личине занятие малоприятное, и весьма нервное.

Борис Леопольдович обратил внимание на гладкость речи, и спросил:

– Молодой человек, у тебя имеется соответствующий опыт?

– Да. Я знаю, о чём говорю. Но это всё ерунда. Дело не в артистах, а в неправильной трактовке самого произведения. По правде говоря, эту ошибку совершают все, кто берётся ставить Гоголя. Простите, вам, и в самом деле интересно моё мнение по этому вопросу?

Раздался голос Виктора:

– Да уж, просвети нас тёмных насчёт Гоголя.

Однако Борис Леопольдович пересел ближе к Родиону, посмотрел на него, и сказал:

– А вот мне интересно. Не обращай на него внимания, выкладывай своё мнение.

Должно быть, случился эффект «заговорившего пенька», когда статист неожиданно превращается в действующее лицо. Готовность выслушать пробудила у Родиона приступ красноречия. И хотя это было его первое такого рода публичное выступление, в нём уже имелись проблески того странного очарования, характерного для его речей. Вначале Бориса Леопольдовича удивил книжный слог в устах обычного паренька, но затем выводы Родиона так его заинтересовали, что когда автобус прибыл к драмтеатру, он махнул на всех рукой, и, не вылезая из транспорта, продолжил беседу. Мнение Родиона о творчестве Н. В. Гоголя в целом, и о «Ревизоре» в частности, оказалось довольно оригинальным:

– Всё дело в том, что «Ревизор» не комедия, а его всё время пытаются играть комедийно.

– Молодой человек, перечитай книгу, там, на обложке напечатано слово «комедия».

– Я это знаю. Дело не в написании, а в содержании этого термина. Вот у Данте в его «Божественной комедии» это слово имеется прямо в названии, но книгу весёлой не назовёшь. Она больше напоминает фельетон, потому что Данте описал реальных лиц и деятелей той поры, а это представляло интерес только для его современников. Должно быть, в те времена слово комедия имело несколько иное значение.

Мы привыкли судить о былом с точки зрения сегодняшнего дня, и забываем, что время меняет значение слов и смысл понятий иногда до неузнаваемости. Примеров тьма-тьмущая. Слово идиот вначале было совершенно нейтральным, и не имело никакого унизительного содержания. Так греческие священники называли обычных прихожан, не имеющих духовного звания, а сейчас это медицинский термин. Сервантес писал Дон Кихота как роман-пародию на литературный жанр, где его придурковатый герой был всего лишь средством выражения. Но время превратило Дон Кихота в символ бескорыстного мужского благородства, и его имя стало нарицательным.

Восприятие юмора, комического содержания в литературе со временем тоже меняется, и порою очень заметно. Так некоторые действительно юмористические произведения древних авторов в наше время считаются вполне серьёзными, и даже героическими сочинениями. Если непредвзято взглянуть на знаменитую «Одиссею», то в ней можно увидеть собрание историй про любящего хорошо выпить и складно приврать человека. Древние греки верили в богов и духов, но и простаками, верящими в досужие выдумки, они тоже не были. Однако послушать краснобаев они любили, а моряки во все времена славились умением травить байки… Произведение и начинается с весёлой истории о том, как Одиссей с командой по пьянке заблудились в хорошо известном греческим мореходам районе. То есть это описание не героических подвигов, а весёлых и увлекательных похождений.