«…рай Данте, точно ад Мольера…» (сборник)
вернуться

Агейчев Игорь
Шрифт:

[3]

X

Не то чтобы мне неохота. Скорее – непонятно и скучно.

X

Любил всех возрастов покорность…

X

Всем лучшим и новым мир обязан человеческой душе. Поскольку в природе разума – страх перед любыми переменами. Ведь они таят опасность.

X

Я бываю благодарен толпе фанатиков за счастье почувствовать себя в одиночестве. Которым часто фанатею.

X

Поскольку собака кусачая от жизни собачей, завел черепаху. Которая бывает от своей жизни двухсотлетней.

X

У кошки девять жизней. У человека – столько, сколько он способен себе выдумать.

X

Улыбаются от доброты. Ржут – чаще от страха.

X

У алкоголя есть достоинство и недостаток: он придает уверенность, но тратит ее не по адресу.

X

90-60-90. Неравнобедренный любовный треугольник.

X

Невозможно быть великим без истории. Ни человеку, ни государству. Но чтобы создать историю, нужна дерзость. И ее слишком часто заменяют хамством на любом уровне.

Смычок

Потрепала скрипка за живое,Да смычок осунулся уже,Ей подвластно пение любое,Но вот он подвел на вираже…Сколько лет служил он вдохновеньем,Верным другом, не готовым вспять,Ей скрипач не нужен – умиленье,Лишь смычок, что день, давал опять.А она рыдала и просилаОдного лишь: струн не отпускать,Вовсе не от рук, за кем носилась,От смычка, вернувшегося вспять.Век струны – и гладок, и приятен,Скрипки скрепы, ведь живут века,И как ни был бы смычок опрятен,Первым он уйдет наверняка.Вот смычок от нас и отходил бы,Скрипка сорвалась с последних нот,Но скрипач, каким артистом ни был,Словно знал секунды поворот.И к большому зала изумленью,Отмахнулся от конферансье,Тот, что с идеальным натяженьемБыстро нес смычок на смену ей.Было то великое искусство,И смычок прекрасно понимал,Что как бы ему ни было грустно,Он в руках маэстро погибал.Зал притих. Застыли на галерке,Скрипка с придыханьем понеслась,Как бы ни пронзительно был звонким,Струнам его скоро смерть нашлась…

Ангел

Город спал. Ему не спится,Чуть услышав голос свой,Он тотчас к окошку мчится,Вдруг поговорит с собой?Верно, хитрый собеседник,Что вербуют по ночам,Все-то так. Уже СочельникСредь своих святых начал.Кто же ты, ночной повеса?Сонм старинных голосов,Может быть, предвестник беса?Он поговорить готов?Или это шутки радиСам с собой заговорил?Иль к какой-нибудь преградеСам себя ты вдруг подбил?Но не чудится тот голос,Громче он и веселей,Он уж, вроде, вот, на волосРядом. Торопись скорей!Может, что-то разузнаешь,Или выпросишь чего.Голос, он к чему? К награде!Он уменья одного.Объяснить, простить, повысить,Все же ночь-то непроста,Слышишь? Будто бы «Возвысить»!А канун ведь Рождества…Присмотрелся он в оконце,И стакан воды испил.Там, навстречу лучам солнцаКуст березки в окна бил.Пригорюнился наш малый,Приуныл, прилег, уснул…На плече его усталыйАнгел тихо лишь вздохнул…

«Беру я вдохновенье в страсти…»

Беру я вдохновенье в страсти,Его моим ковшом – да горы,Не источник книги, – власти!Дамы, позадернуть шторы!Ум беру из-под полы,Там его всегда навалом,Ум – лишь часть чьей-то игры,Чаще – смесь воды с отваром.Воля – это ж очень просто,Часть раздетой, ну… мадам,Часть – просеянного проса,Остальное – не отдам.Доброта – вот что живое,Не отвары, не стихи,Рецептуры тут, не скрою,Нет. Есть лишь одни грехи.Если дружишь с головою,Страсть твоя течет иль бьет,Волей давишь все живое,Грех лишь зло прилежно ждет.Вы просили, дамы – вольте,Нет ни слабости во мне,Ни грехов, таких, что вскройте, —Не приляжете во сне.К моей старой, доброй мине,Все еще я не забыл:Нету в девушке рабыни,Есть во мне лишь то, что мил…

Орден

Железный, сильный, чуть потертый,Верчу в руках я орден твой,Он вовсе не из обреченныхЛет и стремлений. Но покой,Что мне дает твоя награда,Рук и ума твоих гранит,Он так силен… Его мне надо,Он память о тебе хранит.И! Вихрем сквозь десятилетья!Сквозь комитеты, боль больниц,Сквозь слез, пусть сильных, междометья,Не зная времени границ,Несусь к тебе я неуклюже,К твоим улыбкам и теплу,И к голосу, что так мне нужен,И к хохоту, что поутру.К твоим рассказам и объятьям,И к безразличию к толпе,Которой мог и волю дать ты,А мог и подчинить себе.К твоему прищуру деревни,Но педантичности во всем,К мольбам к тебе: «Деда, окрепни»,К желанию побыть вдвоем…Верчу в руках я орден твой,Не боевой, и не героя,Он будет навсегда с тобой,Он своего совсем покроя.Железный, сильный, чуть потертый,С звездой – частичкою тебя,И скромной фразой: «Знак почета»,Как будто в памяти клеймя:Не смей сдаваться, слезы вытри,Мерзавцев, пыль – под каблучок,Про волю помни, но будь хитрым,И береги семью. Как мог…

Лунные качели

Уж бурый вечер ждет морозов,Снега сошли с кривых берез,Стихов пейзаж не хочет, – прозыОн жаждет сквозь морозных слез.Он ждет, когда запорошитсяИ заметет его луга,Когда метель закопошится,И хрустнет снег в ее ногах.Природа мучает зимою,И тучей тьмы под горизонт,До солнца жадною пороюВесна когда еще придет!Ни русских сказок небылицы,И ни обрядов вековых,Ничто не ждет зиму-царицу,Я к облакам ее привык.Уж бурый вечер и морозы,Ночь обещает баловство,Под бегство туч луны угрозаС пейзажем ждет свое родство.Желтеет сквозь морозы месяц,Смешной, нелепый хулиган,Поди лет миллиардов десятьВисит он, хоть Земля строга.То приютит его как друга,То спрячет от чужих очей,То явит прелесть его круга,То скроет, словно он ничей.Он путешествует по небу,Живет в моих спокойных снах,В его качелях был ли, не был,Неважно. Я в его руках…

Враги и друзья

Мне солнце светит в наказанье,И звездный свод уж стал не мил,Безвкусных дней очарованьеЯ вкусным ядом все испил.Дурман обманчивый просторовИ темнота усталых лиц,Унылый вид земных узоров, —Математических таблиц…Я заставляю улыбатьсяСебя по разным пустякам.И все мечтаю рассмеятьсяВ лицо бесчисленным врагам.Их много. Рабство и усталость,Наивность и седой покой,Еще сомнение старалосьПовелевать повсюду мной.Открыл глаза, вздохнул пошире,И «нет» сказал своим врагам.А на их место в этом миреДрузья пришли к моим ногам.Клялись мне в верности не дюжейТо праздность, счастье и покой,То страсть походкой неуклюжейХолодною вела рукой.Ко мне бежали щедрость с леньюИ сны надежд – пиров сыны.Я понял: не в «друзьях» спасенье,Лишь в ощущении вины.Я виноват, что не старалсяЛюбить друзей по пустякам,И виноват, что приближалсяСо страхом я к своим врагам…