– Ты думаешь, лучше по дороге на Балтийский? – говорил за чаем Азеф.

– Да.

Азеф был хмур.

– Сегодня вечером выеду в Москву.За мной поодиночке поедете, – ты, Егор, Каляев. Швейцера я извещу. Будем ставить, как хотите, на улице по дороге на Балтийский.

В позе Сазонова, в румянце, в блеске глаз была твердость и радость.

– Во вторник встретимся в Сокольничьем парке, в Москве – говорил Азеф, намазывая булку маслом. – Обсудим детали. Квартиру сразу бросить нельзя, надо сделать так, что ты как будто уехал от Доры. Лакея рассчитали, а вы, Прасковья Семеновна и Дора, должны жить здесь, пока я не дам знать. Перед актом все уедут из Петербурга, квартиру бросим.

Напившись чаю, Азеф встал и улыбаясь, похлопал Савинкова по плечу: – Так то, барин, кончать надо!

– О подробностях в Москве договоримся, Иван Николаевич? – глухо сказал Сазонов.

Азеф знал, о каких подробностях хочет говорить Сазонов.

– Об этом поговорим в Москве, – улыбнувшись,

сказал он. А ночью, подняв воротник пальто, надвинув на глаза котелок, Азеф выскользнул из квартиры.

Вечер сумерками кутал Сокольничий парк. Под ветром шумела листва толстых лип. Стар был парк, видел несчастия и счастия. Но этих четырех людей видел в первый раз.

По темной аллее шел Азеф. Из-за поворота вышли Каляев и Савинков. Вдали в темноте показался, догонявший их, Сазонов.

В глубине аллеи, охваченной черно-синим сумраком, пошли вчетвером. Азеф, Сазонов, Каляев, Савинков.

– «Леопольд» не приехал, – проговорил Азеф. – Задержался из-за динамита, но всё равно ждать нельзя, к четвергу он доставит.

Они сели на скамью, в темноте скрылись. Хотя присмотревшиеся к темноте глаза видели, казалось, даже выражения лиц.

– Надо всё решить, – гнусаво рокотал Азеф, – предлагаю такой план: убийство – на улице, по дороге на Балтийский вокзал. Будет четверо метальщиков. Они пойдут один за другим навстречу карете. Первый пропустит ее, и тем замкнет ей обратный путь. Второму принадлежит честь нападения. Третий мечет только в том случае, если бомба второго не взорвется, или Плеве будет ранен. Четвертый остается в резерве, и действует, если у второго и третьего будет неудача. – Азеф говорил ровным рокотом. – Вот план, как вы думаете, товарищи?

– План верен, – сказал Савинков. – Плеве не может быть не убит. Но надо обсудить и самый способ метания.

Паузу прервал мягкий голос Каляева.

– Есть верный способ не промахнуться. Броситься под ноги лошадям.

– То есть как? – не понимая, раздраженно бормотнул Азеф.

– Едет карета. Я с бомбой кидаюсь под лошадей. Или взорвется бомба или лошади испугаются, значит всё равно остановка, может метать второй.

– Но вас-то разорвет наверняка?

Разумеется.

Прошло молчание.

– Это ненужно, – пророкотал Азеф. – Если добежали до лошадей, значит добежали и до кареты, зачем же бросаться под ноги лошадям, когда можно метать прямо в карету. Как вы думаете, Егор?

В темноте хрустнула скамья, Сазонов переменил позу, он заговорил, как человек оторванный от своих мыслей.

– Вы правы, добежав до кареты. можно конечно метать в карету. Общий план хорош. Я уверен, сквозь четырех метальщиков Плеве не прорвется. Надо завтра же ехать. Меня берет ужас, – взволнованно проговорил Сазонов, – что с таким трудом налаженное дело может сорваться по пустяку.

– По какому пустяку? – опросил Азеф.

– Мало ли что, филеры могут набрести на квартиру.

– Вы боитесь провокации? – лениво сказал Азеф.

– Случайности.

– Провокация может быть всегда, каждому в душу не влезешь, – медленно произнес Азеф, – надо действовать, вы правы. Если план принят, надо утвердить четырех товарищей, как исполнителей.

Азеф замолчал. Это была святая минута Ивана Каляева и Егора Сазонова. Они ее ждали. Голос Каляева проговорил :

– Я хочу быть метальщиком.

– И я, – ответил Сазонов. Азеф молчал.

– Я должен передать просьбу Доры, – словно стесняясь, сказал Савинков. – Говорю заранее, я против того, чтобы Дора шла метальщиком, но не имею права не передать. Она хочет идти на Плеве.

– Егор, как ваше мнение о Доре? – равнодушно опросил Азеф.

– Что же я могу иметь против? По моему, Дора если пойдет…

– Я категорически против разрешения Доре идти со снарядом! – перебил Савинков.

– Что ты категорически, это мы знаем, – тихо рассмеялся Азеф. – Скажи причину? Дора член партии, почему ей не идти со снарядом?

– Моя мать никогда б не простила, если б узнала, что мы, мужчины, посылаем на убийство женщину.

Тихим, презрительным смешком Азеф расхохотался. Савинков встал со скамьи.

– Высказываясь против кандидатуры Доры, предлагаю себя в метальщики.

Тишину разорвал равнодушный голос Азефа:

– Хорошо, будь по твоему, я не назначаю Дору. Но, как глава Б. О. отвожу и твою кандидатуру.