Та кивнула и села за стол напротив Куки.

— Честно говоря, я удивлена.

— Почему?

— Потому что вам дали еще один день.

— Ну, я вежливо попросила.

— Но у них так не делается. Они никогда не тянут время.

— Надо же, как трогательно! Теперь я чувствую себя особенной.

— Чарли, — начала Кук, почувствовав мое смятение, — что произойдет, если ты не успеешь?

Чтобы не разреветься, я зажмурилась. В глазах пекло, но в груди болело намного сильнее. Учитывая все, что мы сделали, вот так швыряться в меня ультиматумами, по-моему, несправедливо.

Открыв глаза, я заметила, что тревога Куки переросла в страх.

— Они вышлют армию, — ответила я и сама расслышала нотки гнева в голосе, — чтобы уничтожить его.

Рука подруги взметнулась ко рту, а сестра Мэри Элизабет нервно себя обняла.

— Сестра, я была бы не против парочки молитв, если, конечно, вы с сестрами не откажете.

— Разумеется. Мы все будем за вас молиться. Однако у меня новости от матери-настоятельницы.

— Правда? — я сделала огромный глоток, и горячий кофе опалил мне горло.

— Она хочет, чтобы вы кое-что знали, но это исключительно секретно. В общем, мы полагаем, что Ватикан не просто так позволил Квентину у нас пожить. У них определенно есть скрытые мотивы.

— Мотивы почти всегда скрытые. О чем, собственно, речь?

— Нам задают вопросы. — Тут она откашлялся и продолжила: — О вашей дочери.

Значит, неприятности еще не кончились. Внутри меня поднялась волна жгучей ярости, и я застыла. Одно дело — охотиться на меня саму, и совсем другое — на мою дочь.

— Что им известно?

— Понятия не имею. Информацией они не делятся, а лишь выуживают. Причем, по словам матери-настоятельницы, весьма изворотливо, отчего ее подозрения только крепнут.

— А причем тут Квентин?

— Мы считаем, что его используют в качестве оправдания для визитов в монастырь и разговоров с монахинями. Его, кстати, тоже допрашивают. Но, если честно, мне кажется, он в курсе, что происходит, и всегда отвечает очень… туманно.

Вот молодчина!

— Кто конкретно к вам наведывается?

— Епископ из Санта-Фе и еще один человек. Какой-то следователь. И, если я не ошибаюсь, он приехал прямиком из Ватикана.

Я кивнула. Что, черт возьми, у них на уме?

— Я дам вам знать, когда они вернутся. Если вернутся, конечно. А тем временем мы будем за вас молиться, Чарли.

Мы встали, и сестра сжала меня в объятиях. Для такой хрупкой барышни сил ей не занимать.

— Спасибо, что все мне рассказали. И поблагодарите за меня мать-настоятельницу.

Сестра Мэри Элизабет кивнула и поспешила на выход.

— Ну и денек у тебя выдался! — вздохнула Куки.

— Никак не могу отделаться от мысли, что все, над чем мы работаем, связано между собой.

— Согласна. Роберт звонил. Сказал, что первая жертва, Индиго Рассел, ходила к психиатру после того, что с ней случилось год назад. Сейчас он пытается выбить ордер, чтобы узнать побольше.

— Отлично. А я жду звонка от Гаррета. Он сегодня работает. Не смог отмазаться. Женщина, которую обвиняют в финансовых махинациях, решила, что у нее есть дела поинтереснее, чем сидеть в зале суда. Но он обещал позвонить, как только найдет все, что нам нужно. Что у нас с фургонами для забора крови?

— Один сегодня вечером будет работать на каком-то мероприятии. Что-то вроде благотворительной ярмарки.

— Супер.

— Мне казалось, мы решили, что ты не будешь красть кровь.

— Я и не буду. Всего лишь одолжу немножко. Кстати о птичках. Что ты делаешь сегодня вечером?

— Уж точно не граблю фургон для забора крови.

— Замечательно! Я тоже.

— Тогда зачем…

— Мы не будем грабить фургон. Мы его угоним.

— А-а-а… Ну, тогда я в деле.

***

Я решила повидаться со старым другом Рокетом. Он мог знать что-то о Рейесе. Точнее о человеческой части Рейеса. Здесь ли он еще? Осталось ли хоть что-то, что можно спасти? Или теперь он на все сто процентов бог, и моего мужа действительно больше нет?

Рокет умер в пятидесятых и с тех пор живет в заброшенной психиатрической лечебнице. В той самой, где ему пришлось пережить ужасные вещи. В той самой, где он в конце концов умер. Целиком я не уверена, но подозреваю, что лечили его электрошоком. Как минимум отчасти его разум словно стерли, и Рокет остался ребенком, заключенным в теле взрослого мужчины.