Шрифт:
Между тем катер причалил, на берег сошел человек и стал вместе с теми двоими затаскивать на борт ящики. Один, другой Владу вдруг показалось, что он смотрит фильм. Да, фильм! Вот эти трое спрыгивают с катера и направляются к зрителям. Широко так шагают, размашисто. Если добавить восходящее солнце на заднем плане и соответствующую музыку, то это вполне мог быть какой-нибудь боевик. Точно, начало фильма, или конец
Картинка в его глазах замедлилась и, прежде чем погаснуть, повернулась на бок.
***
Четыре человека погрузили на борт неподвижное тело. Огляделись. Оттолкнули катер от берега. Заурчал двигатель.
Бомж-то жилистый попался, усмехнулся тот, что шел в паре с Владом. И проблем с ним никаких не было.
А у меня с бомжами больше проблем не будет вообще, старший зашвырнул флягу далеко в воду. Этого отвезем, и я ухожу.
Куда?
На Алтай, к брату. Говорят, там солнце еще появляется.
А как же присяга?
Я присягал своей Родине, старший прищурился. А из этого бункера столько народу сбежало, что я уж и не знаю, кого мы там непорчеными бомжами кормим. Может, ты знаешь?
Никто не ответил.
То-то и оно. Так вы со мной?
Глава 40
Он открыл глаза.
Темно. Тихо.
Память работает четко.
Там, на берегу, он принял из рук чужака флягу. В этом состоял его последний прокол. А до того был катер, прокол предпоследний. Они же сказали, что их четвертый подвернул ногу и поэтому не может идти. А если бы он не подвернул ногу, то что бросили бы катер у берега и ломанулись за ящиками всей толпой? К тому же, этот четвертый совсем не хромал Хотя там, на берегу, ему все равно не дали бы уйти. Выбор существовал чуть раньше, когда прибежал подгоняемый страхом Лысый. Да, в тот момент он тоже мог спрятаться если, конечно, намеревался остаться на развалинах навсегда.
Влад закрыл глаза. Снова открыл. Попытался пошевелиться Не удалось даже поднять голову. Съежившись, он дернулся всем телом. Боль в запястьях Он к чему-то привязан. В каком-то помещении. И это все, что на данный момент можно установить. А если покричать?.. Нет. Слишком уж многоходовая комбинация была разыграна для того, чтобы он здесь оказался. Поэтому крик вряд ли существенно повлияет на общий расклад.
Он всматривался и вслушивался в окружающее пространство. Порой казалось, что темнота густо населена какими-то тенями. И еще шорохами. Но нет, если бы все это было реальным, то обязательно во что-нибудь переросло, а так
Видимо, он задремал. Потому что неожиданно вспыхнувший свет ударил приглушенно, через веки.
В помещении кто-то двигался. Свободно, не таясь.
На долю секунды Влад открыл глаза, но успел увидеть только штук пять ярких ламп против своего лица.
Уже проснулся? раздался слева мужской голос. Быстро ты отошел. Слышишь меня?
Слышу.
Это хорошо, что слух есть. А что еще и голос, так это не очень. Твоим предшественникам приходилось вон рты заклеивать.
Незнакомец отвернул лампу, и Влад смог немного разглядеть его. Двойной подбородок. Усы. Очки. Белый халат и шапочка.
Итак, продолжал незнакомец. Начнем с самого начала. Ты здесь для того, чтобы послужить науке. Где мы находимся и кто я такой, тебе знать не обязательно. Я в религию не верю, поэтому можешь считать меня в отношении своей персоны высшим разумом. А служить ты будешь в качестве объекта экспериментов. Во-первых, меня интересуют изменения, которые происходят с организмом, пережившим ядерный взрыв. Во-вторых, надо будет испытать ряд лекарственных препаратов.
Яркий свет резанул по глазам.
Слушай, этот хмырь вроде как наклонился ближе. Ты почему лежишь так спокойно? От таких вот спокойных и есть все неприятности. Давай-ка лучше я сразу тебе рот заклею.
Сволочь! Присобачил от уха до уха широкий пластырь, тщательно его разгладил, похоже, пинцетом. Знал, гад, что может без пальца остаться!
Пойми, ничего личного. Меня не интересует даже твое имя. Здесь ты всего лишь организм. Все равно умер бы там, на поверхности. А тут ты нужен мне живой, в хорошем состоянии. Это ведь я приказал наружной охране доставить кого-нибудь с развалин целым и невредимым. И я буду ухаживать за тобой, кормить, колоть витамины. Так что оцени по достоинству степень моей доброты! И если станешь себя хорошо вести, то после всего я дам тебе возможность рассказать свою жизнь. Облегчить, так сказать, душу. Мне-то это ни к чему, это тебе больше надо будет. А потом, напоследок, и ты мне удовольствие доставишь. Я ведь тоже свои слабости имею. Люблю, знаешь ли, наблюдать, как из человека жизнь уходит.