Николай II был поражён и тёплой встречей, оказанной ему простыми берлинцами. «Говоря о своих берлинских впечатлениях, – вспоминал С. Д. Сазонов, – он сказал мне, что ему была оказана в Германии чрезвычайно любезная встреча не только со стороны Двора, что было в порядке вещей, но и со стороны населения столицы, приветствовавшего каждое его появление» {595} .

Однако Государь за 1,5 месяца до своего отъезда в Берлин, 12/25 марта 1913 г., ознакомился с сообщением военного агента в Берлине полковника П. А. Базарова о прениях в рейхстаге по новому военному законопроекту. В нём депутатами рейхстага «впервые открыто германство противопоставлено славянству, усиление которого и развитие панславизма, вызвавшие националистическое движение во Франции, обусловливают необходимость спешного увеличения вооруженных сил Германии» {596} .

Когда в мае 1913 г. Император Николай II встречался с Вильгельмом в Потсдаме, кайзер, между прочим, среди других маловажных вопросов, сообщил, что собирается послать в Константинополь военную миссию во главе с генерал-лейтенантом Отто Лиманом фон Сандерсом. Эта миссия, по словам кайзера, ничем не будет отличаться от других военных германских миссий, которые до того посылались в Турцию. Вильгельм поинтересовался у Государя, не будет ли тот против посылки миссии? Николай II ответил, что если она не будет отличаться от прежних, то никаких возражений у него не вызовет {597} .

Между тем, направляя миссию во главе с Сандерсом, кайзер преследовал далеко идущие цели. Подготавливая войну, германское руководство видело Османскую империю своим союзником. Однако тяжёлые поражения турецкой армии в ходе Балканской войны вызвали в Берлине чувство глубокого разочарования. Там стало ясно, что без кардинальной перестройки турецкую армию в новой войне ждёт не менее тяжёлое поражение. Но на перевооружение и реформирование турецких вооруженных сил у Германии не было времени. Для начала нужно было подчинить своему командованию генеральский и старший офицерский корпус армии султана, а затем с помощью своих генералов и офицеров начать реорганизацию турецкой армии. Германская военная миссия из 42 офицеров была направлена в Турцию в ноябре 1913 г. Глава миссии Лиман фон Сандерс был назначен султаном верховным инструктором турецких войск и командующим I турецким корпусом, расположенным в Константинополе. Германское правительство не сочло нужным ознакомлять с этим Петербург. В Берлине прекрасно знали, что реакция русского Правительства на это будет крайне негативной.

Так оно и случилось. С. Д. Сазонов вызвал германского посла Пурталеса и заявил ему, что «не может себе представить, чтобы в Берлине не отдавали себе отчета в том, что русское правительство не может относиться безразлично к такому факту, как переход в руки германских офицеров командования Константинопольским гарнизоном. Германский канцлер должен был знать, что если есть на земном шаре пункт, на котором сосредоточено наше ревнивое внимание, и где мы не могли допустить никаких изменений, затрагивавших непосредственно наши жизненные интересы, то этот пункт есть Константинополь» {598} .

Одновременно Государь поручил председателю Совета министров графу В. Н. Коковцову, возвращавшемуся в Петербург из заграничного турне, сделать 26 октября/4 ноября остановку в Берлине, для того чтобы обсудить с германскими правящими кругами вопрос вокруг миссии Сандерса.

Коковцов встретился с Бетманом-Гольвегом, который утверждал, что посылка генерала в Турцию является лишь помощью одного союзника другому. При встрече Коковцова с Вильгельмом II, тот разразился гневной тирадой, в которой иносказательно обвинил Царя в непостоянстве, утверждая, что он предупреждал его о грядущей смене главы германской миссии в Константинополе и получил на это царское согласие. Директору Кредитной канцелярии Н. Ф. Давыдову кайзер открыто заявил, что скоро начнется война между Германией и Россией.

Между тем в России все здравомыслящие люди не хотели войны с Германией. Войны не хотел Государь и большая часть русского правящего слоя. Конечно, были и в России свои «ястребы». Среди них выделялся Великий князь Николай Николаевич-младший. П. А. Столыпин говорил о нём: «Удивительно он резок, упрям и бездарен. Все его стремления направлены только к войне, что при его безграничной ненависти к Германии очень опасно. Понять, что нам нужен сейчас только мир и спокойное дружное строительство, он не желает и на все мои доводы отвечает грубостями. Не будь миролюбия Государя, он многое мог бы погубить» {599} . Но Николай Николаевич никакого влияния на внешнюю политику России не оказывал.

Несмотря на то что формально вопрос с германской миссией в Турции был улажен, ситуация на Ближнем Востоке представлялась Николаю II крайне опасной. По мнению Государя, главная угроза войны исходила с Балкан. Государь отдал распоряжение С. Д. Сазонову как можно скорее провести переговоры о заключении конвенции с Англией. Сазонов по этому поводу сказал: «Соглашение, которое мы заключим с Англией, обеспечит равновесие и мир. Спокойствие Европы не будет более зависеть от каприза Германии» {600} . До войны оставалось два с половиной месяца.

Впервые о возможности войны с Россией кайзер Вильгельм II высказался, ещё будучи наследным принцем, в 1888 г. в письме к Бисмарку {601} , который на полях оставил помету, что осуществление подобных планов «было бы несчастьем» {602} . Вильгельма это не остановило и свою диссертацию, защищенную в берлинской Академии Генерального штаба, он озаглавил как «Варианты фронтального наступления в глубь России». В ней будущий кайзер доказывал: чтобы не повторять ошибок Наполеона, удовлетворившегося только походом на Москву, следует занять всю европейскую часть России вплоть до Урала, Кавказ и Прибалтику {603} . Полвека спустя подобный план будет разработан в ставке Гитлера под кодовым наименованием «Барбаросса».