Статья была скудной и плохо написанной. Сообщалось, что председателю Нобелевского комитета было в момент смерти пятьдесят четыре года. Она приходилась родственницей первому лауреату Нобелевской премии по медицине, «немецкому военному врачу Эмилю Адольфу фон Берингу».

Эмиль Адольф фон Беринг занимался иммунитетом, открыл метод современной сывороточной вакцинации против дифтерии, за что и получил Нобелевскую премию но медицине в 1901 году.

Юная Каролина пошла по его стопам и занялась иммунологией. Она многого достигла уже в молодые годы, а затем сделала успешную карьеру в Каролинском институте и в Уппсале. В тридцать восемь лет она стала профессором. На выборах прошла в состав Нобелевской ассамблеи. Через три года она стала ассоциированным членом Нобелевского комитета, органа, который принимает окончательное решение о присуждении премии по медицине. В этом комитете всего шесть человек. В возрасте пятидесяти двух лет фон Беринг стала председателем комитета и оставалась на этом посту в течение трех лет, до своей трагической смерти.

Состояла во втором браке, детей нет.

Король и королева выразили соболезнование, и это была единственная информация, просочившаяся в прессу из дворца.

— Об израильтянине вообще нет практически никакой личной информации, — сказала Анника. — Что мы о нем знаем?

— Он не женат, детей нет, работает в Брюсселе с американцем. Абсолютно не религиозен. Это все, что мне известно.

— Он гей? — спросила Анника, вытирая тарелку куском хлеба.

— Вероятно. Думаю, что они с Уотсоном — пара. Слишком любезны друг с другом.

Большая часть газетного материала была посвящена безуспешным попыткам полиции напасть на след убийцы. На страницах были помещены фотографии полицейских на мостах, в туннелях, на берегах водоемов. На первой странице поместили фоторобот убийцы, второй фоторобот занимал целую полосу внутри газеты. В подписи к нему не было указано, что составили его с помощью Анники Бенгтзон. Почти все статьи о полицейском расследовании были написаны корреспондентом Патриком Нильссоном, который вместе с Берит вел теперь отдел криминальной хроники.

— Что пишут конкуренты? — спросила Берит.

Анника быстро перелистала следующую газету.

В ней была приблизительно такая же подборка статей, за одним исключением, там была статья Боссе.

Читая статью, Анника чувствовала, что краснеет. Статья была большая — на три полосы — и посвящена событиям в Золотом зале. Материал был подан с точки зрения очевидца, вся статья получилась тревожной и вместе с тем сконцентрированной. Было ясно, что Боссе не видел убийцу, не видел, как упали пораженные пулями мужчина и женщина, не видел, как убийца ускользнула из зала. Но Боссе удалось собрать все воедино: залитый ярким светом зал, вихрь танца, выстрелы, кровь, крики.

Анника прочитала эту фразу трижды, чувствуя, как у нее учащается пульс.

— Хочешь кофе?

Анника кивнула.

Они перешли на диван в конце помещения, захватив с собой чашки и газеты.

— Как были расставлены посты охраны у входа? — спросила Берит, поставив чашку на белую салфетку. — Были ли у входа металлоискатели? Сканировали ли сумки? Ощупывали гостей?

Презрительно фыркнув, Анника свернула газету.

— Ничего подобного там не было. Все проходили через главный вход, ну, ты знаешь, через ворота на Хантверкаргатан, потом по внутреннему двору к дверям, ведущим в Голубой зал. Мы постояли там пару минут в очереди, показали приглашения, и нас впустили.

— Так просто? — скептически спросила Берит. — Скажи, пожалуйста, а на приглашении была какая-нибудь электронная метка или магнитная полоса?

Анника отпила кофе и покачала головой:

— Только черный печатный текст на кремовой картонке. Знаешь, я все же думаю, он не соответствует, — сказала она, внимательно разглядывая фоторобот на первой странице, — но никак не могу понять, что здесь не так.

— Ты, наверное, хорошо ее рассмотрела.

— Я видела ее в течение приблизительно двух секунд, — сказала Анника. — Сначала я думала, что вообще ничего не запомнила, но полицейский в отделе составления словесных портретов хорошо знал свое дело. Он вытаскивал из меня портрет по кусочкам, я сама не понимаю, из каких глубин. — Она постучала костяшками пальцев себя по темени.

— Наверное, ты здорово перенервничала, — предположила Верит.

Анника немного ссутулилась на диване и бесцельно уставилась на пеструю оконную занавеску.

— Знаешь, сначала меня вообще разобрал смех, — тихим, внезапно севшим голосом заговорила Анника. — Это было так забавно: представляешь, здоровый пожилой мужик вдруг начинает вот так нелепо падать. Я решила, что он, наверное, сильно пьян. Потом поднялся дикий крик — справа. Потом стало еще хуже, потому что кричать начали все. Оркестр перестал играть. Затем вопли волной перекинулись в соседнее помещение…