— Терплю? — низкий смешок прозвучал среди шума горячего неприятно пахнущего воздуха Веркс. Голос был жутким, чудище с чешуей произносило человеческие слова поверх стона металла и треска огня, смешанных с токсичной пылью. — О, я так не думаю, дитя обезьяны. Ты у меня дома.

Ведьмин огонь вспыхнул серебром.

— Микал, — голос мисс Бэннон перебил смех существа. — Бери его. И беги.

Из ее горла вырвалась песня, она сосредоточилась, большое извивающееся металлическое существо боролось с ее хваткой. Ее левая рука сжалась, пылая, она удерживала силой симулякр Мехитабель, обтрепавшийся по краям. Ей нужно было выбрать — истинный облик или металлическое эхо, слои физической и эфирной дрожи, магия растекалась узорами, Варк содрогался, пока она подавляла его магию своей волей.

«Я заплачу за это позже», — Великое Слово поднялось среди пения, вплелось в слова. Оно опустилось на металлическую форму, и та свернулась, как бумага от огня.

Жуткий крик поднялся от невидимого истинного облика Мехитабель.

«Это должно жечь».

Но это позволило Эмме сосредоточиться на одном, на раскаленной волшебной силе, что бежала по ее венам. Блэкверк кипел от топота ног и криков. Блески Мехитабель, муравьи-рабочие суетились в пещере, заполненной жаром, их теперь было видно среди падающей золы.

Ладони Эммы взлетели, магия трещала между ними. Она сжала, дым поднимался от ее колец, прожигающих ее перчатки, и Мехитабель закричала снова. Мальчишки застыли, рабочие упали. Песня затихла, и Эмма получила хватку.

— Я могу сокрушить плоть так же просто, — крикнула она, слова пронзали треск огня и грохот металла. Лицо симулякра продолжало таять, ручейки жидкого железа стекали, немодное платье пылало. — Даже твою плоть. Где она, Ме-хи-та-бе-ру-ла-гуруш Ме-хи-лва? — чужие слова пронзали искаженный воздух, горло Эммы горело, глаза слезились, она подчеркивала нужные места.

Часы изучения, тщательная работа были вознаграждены. Мехитабель и не знала, что Эмма может раскрыть ее истинное имя, тем более использовать его.

Змея не забудет и не простит такого.

Блэкверк… остановился.

Искры и зола застыли в воздухе. Пылающий симулякр был картинкой, огни застыли, лицо было испорчено.

Большая узкая голова с тремя коронами и языками поднялась из раскаленного металла на гибкой шее с черной чешуей. Глаза были огненными камнями, напоминали рубины симулякра, кожистые крылья развернулись под золой, их острые края пронзали замершие искры.

Языки мелькнули, дым поднимался от длинного тела змеи любопытными вуалями. Мехитабель держала Веркс вне Времени, ее крылья шуршали, они терзали сонный воздух. Жар был сильным, чаша металла, что удерживала ее нижнюю половину тела, кипела с громким треском. Она повернула голову, один рубиновый глаз вспыхнул, но Эмма отклонилась, пальцы пылали, тонкий поводок ее воли сдавливал морду дракона.

«Они — дети Времени, — говорил давным-давно ее учитель. — Они — Силы, их старейшие спят. Мы должны радоваться их сну, ведь, если проснутся те змеи, они сотрясут этот остров и не только его, сбросят со спин, и вернется Огненный век».

Голова Мехитабель отдернулась, она хмуро смотрела, лапа с когтями впилась в чашу с жутким звуком. Языки мелькнули в пасти.

— Ты мертва.

— Пока нет, — Эмма встала тверже. — Где оно?

— Не здес-с-сь, — жар касался боков Мехитабель, ее ребра двигались как меха.

— Где оно? — ладони Эммы сжались, змею охватило давление. Она пригнулась. Ощущение отличалось от сдавливания металла — скользкое и усиленное, сопротивляющееся и пытающееся сбежать. Дракон мог создать другой симулякр, но истинный облик тоже был уязвимым, особенно для злой волшебницы, знающей его имя.

Это означало быть Главной — произносить имена такой силы, не сжигая язык, и глаза не превращались в горячие ручьи на щеках. Некоторые думали, что только огромная гордость Главных защищала от такой агонии. Другие говорили, что дело было в размере эфирного разряда, который могли вынести Главные. Никто не решил задачу, да и исследования Эммы не дали результат.

Микал унес ментата? Она на это надеялась. Такая концентрированная магия была опасной, а то, что она собиралась сделать — вдвойне. У них был шанс сбежать от мальчишек Мехитабель и других опасностей Варка, пока она держала змею в плену.

Дракон шипел, опустив голову. Зубы были обсидиановыми, в стеклянной сердцевине каждого была красная линия.

— Один пришел и освободил меня от груза. Дрожи от страха, маленькая обезьянка…

Кулаки Эммы дрогнули. Мехитабель зарычала, порыв дыхания, воняющего горячим маслом, отбросил назад волосы Эммы, и горячие слезы потекли по ее щекам, воздух рвал юбки. Когда змея перестала шуметь, Эмма ослабила давление. Но лишь на капельку, ее сосредоточенность была на одной раскаленной добела точке.