Шрифт:
Алиизса закрыла глаза. «Нам придется пройти через это, — подумала она. — Даже после всего происшедшего они не могут сойти с накатанной дороги и увидеть собственную глупость. Прах их всех возьми!»
Высший Советник продолжала:
— Поэтому каждый из вас будет осужден в соответствии с вашей ролью в случившемся, а именно: Эйрвин, в соответствии с вашей амнистией, можете быть свободны и покинуть Совет, при условии, что вы не будете прилагать дальнейших усилий, чтобы помогать и содействовать кому-либо из ваших коллег-подсудимых.
Алиизса посмотрела на женщину-ангела и увидела, как она покачала головой и нахмурилась.
— Кэл, вы будете возвращены под опеку и попечение подходящего представителя Торма и будете продолжать обучение под руководством нового наставника.
Кэл вздрогнул, закрыв глаза, и сердце Алиизсы дрогнуло.
— Фарон Миззрим, вы занимаете тело, данное вам теми, кто не имел права предлагать его. Кроме того, как мы уже обсуждали с вами, мы определили, что Сосуд, в который вы вошли, был создан несовершенно, и его состояние продолжает ухудшаться. Вы не сможете существовать в таком качестве долго, а на основе совершенного вами в жизни, мы не считаем нужным предоставить вам помощь. Таким образом, Суд не видит альтернативы, кроме как изгнать вас из этого Сосуда и отправить обратно, туда, откуда вы пришли.
Алиизса заметила слабую гримасу Фарона, которую вскоре сменила самодовольная улыбка.
— Я думаю, мы все можем согласиться, что я предполагал подобный исход, — сказал он. Его голос был необычно тихим.
«Проклятье, — подумала она. — Я больше сочувствую ему, чем всем вам, вместе взятым».
— Алиизса, — продолжила Высший Советник.
Алю сглотнула и приготовилась.
«Давай! — подумала она, направляя весь свой гнев на говорившую. — Мне теперь все равно. Желаю вам всем сгнить в Бездне!»
— Время, проведенное у нас в Суде, показало, что ваши действия были… хаотичными. Хотя, говоря по чести, мы не можем придраться к ним.
«Какое благородство!» — подумала алю, отнюдь не испытывая гордости.
— Но мы также не можем найти оправданий, которые позволят вам остаться в Суде или в Доме. Поэтому мы изгоняем вас из этого Плана навсегда. Вы будете возвращены на родину немедленно.
Алиизса оцепенела. Такое наказание было более жестоко, чем вечное заключение в тюрьму. Ее друзья, ее семья будут потеряны. Навсегда. К тому же, ей некуда было возвращаться. Она почувствовала себя бродягой.
Наконец, Высший Советник обратилась к Торану.
— Ваш послужной список обширен и полон героических поступков, — сказала она. — И ваше сердце, как выяснилось, правдиво. Вы действовали в соответствии с вашими представлениями о том, что служит интересам Суда и Дома. Тем не менее, ваше помилование под вопросом. Вы намеренно и неоднократно не подчинялись Совету, вы нападали на ваших коллег дэвов с целью помешать им в исполнении их обязанностей, и вы уже не раз ставили под сомнение праведность Тира и правильность его решений. И самое главное, вы, кажется, не раскаялись. Вы отрицаете это?
Торан глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
— Нет, — сказал он четко. — Я стою на своем.
Однако Алиизса видела, как руки обвиняемого ангела дрожали. Она сжимала кулаки.
Высший Ссоветник нахмурилась.
— Я вижу, вы не оставляете нам другого выбора.
«Что? — подумала Алиизса. — Выбор возможен? Торан, покайся! — мысленно кричала она ему. — Проси прощения у Тира! Он примет тебя снова!»
Но алю знала, что на сердце у Торана.
Высший Советник продолжала:
— Поэтому я предлагаю навсегда лишить вас божественной благодати и бессмертия. Вы изгоняетесь из Дома Триады.
Торан молча опустил голову.
Единственным звуком, раздававшимся в камере, были рыдания Алиизсы.
Глава четырнадцатая
Дурное настроение Вока усилилось, отравляя удовольствие от осмотра войска. Демоны построились кое-как, неровными рядами, их оружие было никудышным, но больше всего Каанира раздражало их недисциплинированное поведение. От них воняло, они дрались и даже не старались стоять по стойке смирно.
— Эти голодранцы не годятся даже для выгребных сортиров, — бросил камбион скользящей рядом Виссилке.
— Я передам Повелителю Акситару ваши слова, — ответила марилит.
Вок скривился, но промолчал, продолжая шагать вдоль шеренги. Утром он узнал, что во время грядущей битвы ему предстоит подчиняться Виссилке, и это не улучшило его настроения.
«Все женщины в моей жизни не принесли мне ничего, кроме страданий, — злился он. — Особенно марилит, которые всегда находили всевозможнейшие способы портить мне удовольствие». Но перед его мысленным взором неотступно стояло лицо Алиизсы.