«Я жив, — подумал он. — Я не заслуживаю этого, но я жив». А ведь ему больше не хотелось жить.

Торан глубоко вздохнул. Несмотря на усталость, было хорошо. Он больше не чувствовал всепроникающего зла. От испытаний в мрачных, наполненных злом пещерах, казалось, не осталось и следа.

«Шрамов на теле уже нет, — думал он. — Если бы можно было так же легко исцелить израненную душу».

Он вспомнил о Кэле и Алиизсе. Живы ли они?

«Должно быть, живы. Они были там, со мной, в холоде. И… другие».

Недовольный, что не может вспомнить ничего, кроме своего возвращения в Суд, Торан встал с постели, нашел свои вещи — все, кроме булавы — и оделся. Хотя он и старался не придавать этому значения, но, по его мнению, отобрать предмет его гордости было логично. Тем не менее, он встревожился. Что дальше? Что прикажет Тир? Был только один способ узнать.

Ангел направился к двери, но по каким-то причинам не смог заставить себя к ней прикоснуться. Нахмурившись, он попробовал еще раз.

«Принуждение!» — думал он, начиная паниковать.

Торан вышел на балкон, залитый солнечным светом. Ветерок трепал волосы. Перед ним маячила Целестия, ее высокую вершину скрывало кольцо облаков. Внезапно Торану больше всего на свете захотелось отправиться туда, скользить над ее широкими склонами, плыть над долинами и горными хребтами. Он мечтал расправить крылья и улететь в голубое небо, парить высоко над облаками, но не мог этого сделать.

«Я настолько опустился, что стал обыкновенным заключенным, — со стыдом подумал он. — Я сам довел себя до этого. Потому что делал то, что считал правильным!»

Ему хотелось протестовать против заключения, кричать, что он заслуживает лучшего, но ангел вспомнил свой обет принять все последствия.

«Час расплаты близок, — сказал себе Торан. — Или ты надеялся ее избежать?

Нет. Тир, пожалуйста, прости меня! Я пытался помочь!»

Внезапно вспомнилась Алиизса, стоящая в ротонде рядом с Микусом и выкрикивающая очень похожие слова. «Я пыталась помочь», — говорила она.

Торан был убежден, что она заслуживает куда большего, даже если ему нечего ей дать.

Ангел бросился к двери.

— Я настаиваю на немедленной аудиенции у Высшего Совета! — крикнул он. Когда никто не отозвался, Торан принялся кричать еще громче: — Я требую, чтобы меня услышали! Я покинул демонессу не для того, чтобы ее сломали. Я осознаю свою вину, но остальные не заслуживают наказания! Ответьте мне!

Ничего.

От напряжения ноги Торана задрожали. Тяжело дыша, он сел, почти рухнул, на кровать.

«Ты был болен, — напомнил он себе. — И тебе больше не доставляет удовольствия благодатное исцеление, присутствие Тира».

От этой мысли горло ангела сжалось.

Через некоторое время, почувствовав, что силы вернулись к нему, снова начав испытывать нетерпение, Торан принялся тщательно осматривать комнату, разглядывая каждую деталь, ища какой-нибудь судьбоносный знак. Он обследовал каждую стену, осмотрел каждый предмет мебели. Ему показалось, что камера стала меньше и слишком тесна для него.

«Это страшно, — понял он. — Как можно выдерживать заключение целыми днями? Алиизса, запертая в своей комнате, отчаянно стремившаяся бежать, чтобы спастись… Я обрек ее на это. И всех тех, кого приводил сюда. Я так поступал из лучших побуждений, но теперь вижу, как тонка грань. Иллюзия, разрушающаяся под натиском истины. Мы не настолько благородны, как нам представляется».

Едва подумав так, Торан осознал, что сделал. Он бросил вызов Высшему Совету и самому Тиру, осознав эту истину. Даже сейчас, при всем благородстве стремлений, ангелы оставались несовершенными.

«Мое наказание и наказание моих товарищей тоже будет несовершенным», — расстроился он.

В тот же день, гораздо позже, в дверь комнаты Торана постучали, и этот звук вывел его из задумчивости.

— Я не могу коснуться двери, — сказал он, вставая.

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянул Гарин.

— Рад тебя видеть, — сказал он. — Я могу войти?

— А у меня есть выбор? — равнодушно спросил Торан. Он вдруг рассердился и почувствовал возмущение. Ты ничем не лучше меня, думал он, глядя на посетителя и чувствуя себя скованно. Он не знал, куда девать руки.

— Мог ли я не пустить тебя, даже если бы захотел?

Хмурая гримаса Гарина была мимолетной.

— Нет, но я не наглец, Торан. Это твоя комната, и в данный момент я твой посетитель. Так я могу войти?

Торан жестом пригласил его. Тот вошел, закрыв за собой дверь. Торан снова уселся на кровать.