По пути обратно, я снова пинаю дверь и уже собираюсь пройти мимо, как оттуда доносится невнятное бурчание. О! А это уже звучит, как вызов. Приоткрыв дверь, прошмыгиваю в мужицкую обитель.

Комната парней отличается от моей только двухэтажной кроватью у стены, так как Берт и Филя живут вместе. Брат спит на нижнем этаже, обняв подушку. Верхняя часть его тела обнажена, остальное скрывает простынка. Вот ведь горячий парень! Ну ничего, сейчас остудим… Я вытащила босую ногу из тапка и, растопырив пошире пальцы, прислонила холодную конечность к его волосатой ноге, так удачно показавшейся из под простынки. Брат недовольно заурчал и приоткрыл сонные глаза.

– Просыпайся, соня~я, - я издевательски оскалилась.

– Ну ещё пять минуточек, - пробурчал он, обнимая подушку и поворачиваясь ко мне широкой накаченной спиной.

– Нет уж! Вставай! – я прислонила к спине холодные и влажные от воды руки. В тот же момент меня обхватили мощной рукой за талию и, не успела я пискнуть, как брат подмял меня под себя, заключая в медвежье объятия. Следующие 5-10 минут я, кряхтя и извиваясь, пыталась выбраться. И мне это удалось.

– Придурок! Тьфу! – я сплюнула на пол.

Лицо Берта выражало полное удовлетворение победой.

– И этот придурок – мой брат! – говорю я, забиваясь на второй этаж. Сажусь, поджав под себя ноги.

– Филь! Он меня не любит! – плаксиво заявляю я.

Филя морщит нос, поднимая край одеяла, как бы приглашая меня. А я и не теряюсь, тут же забираюсь к нему. Благо, мы оба тощие, так что места хватает. Но я всё равно ложусь ему на плечо, кладя сверху на парня руку и ногу. Он обнимает меня, кажется, даже не просыпаясь. Люблю Филю! Самый добрый, чуткий и понимающий мальчик из всех, кого я встречала.

С Филькой хорошо. Он тёплый и приятно пахнет каким-то шампунем. А ещё у него мягкие волосы, почти не отличающиеся от моих по цвету и длине. Вроде бы мне даже удаётся задремать. Когда дверь распахивается, и громкий голос маман объявляет: «А ну-ка подъём, лежебоки!»

Вот тут уже все начинают шевелиться. Филя поднимает заспанную лохматую голову и прищуренными глазами смотрит на меня, как бы пытаясь понять, что я тут делаю, и что вообще происходит. Берт пытается пререкаться, за что ему прилетает полотенцем по открытым плечам.

– Так и знала, что все трое тут дрыхните! А я, значит, одна должна горбатиться? Нет уж! Подъём! Немедленно! – на этом буря в стакане заканчивается и маман улетает буйствовать в другое место.

Больше всего хочется лечь обратно, но если она решит зайти второй раз и снова увидит нас в постелях, то огребут все, и даже те, кого здесь вообще нету. Плавали. Знаем. Поэтому я сажусь, обыденно свешивая ноги с кровати. Ноги не касаются пола, зато касаются Берта. Представьте себе: сидишь такой, потягиваешься, и тут тебе на плечи свешиваются ноги. Пару раз подёргав меня за лодыжки, он всё-таки встаёт, берёт меня за талию и ставит на пол. Целую брата в плечо в знак благодарности.

– Ты чего такая добрая?

– Оффнись, - ударяю его кулаком в каменный пресс и ухожу.

***

Не успеваю выйти из комнаты, как мама дает мне партийное задание: забрать постиранные вещи и разнести их по комнатам. В принципе ожидаемо от мамы, она никогда не давала мне свободного времени. Выходной, называется.

Спускаюсь в подвал, где стоят стиральные машинки. Гладильная доска заставлена стопками с одеждой. Так-с, посмотрим. Самая большая стопка, разумеется…ан-нет, не Мадам, Кэтрин. Что ж, её я, пожалуй, отнесу в последнюю очередь. Если честно, мне не хочется пересекаться с Трин.

Итак, нагруженная бельём Мада Тэсс, я выхожу из подвала и иду к лестнице. В этот момент раздаётся звонок в дверь.

– Нэта! – кричит маман. Ну вот. Снова я.

Недовольно бурча, пытаюсь удержать бельё и открыть дверь. Уже только потом я поняла, что даже не спросила «кто там?». А за дверью, кстати, никого не было. Выглядываю, смотрю по сторонам. Никого. Выхожу на улицу, придерживая ногой дверь. Холодно. Холодно и тихо. Только редкие снежинки падают на землю. Никого вокруг. Уже собираюсь уйти, как вдруг замечаю что-то на крыльце. Немного наклоняюсь, насколько позволяет бельё, рассматриваю. Листок бумаги. Белый. Лежит надписью вниз. От него тянутся следы. Куда-то влево. За дом.

– Нэта! – кричит маман.

– Уже иду! – ещё раз оглядываюсь по сторонам, затем сгребаю ногой снег вместе с листком прямо в дом.

– Нэта! – повторяет маман более капризно и нетерпеливо.

– Иду-иду! Иду я! – повторяю, заталкивая листок под комод с обувью. Лежи там, я скоро вернусь.

***

Дальнейшие полтора часа я была крайне невнимательна и рассеяна. Слушала в пол уха, стараясь как можно быстрее выполнить поручения матери, допускала косяки, за которые потом и огребала. Ну а что поделать? Мысли мои были заняты совершенно другим. Вскоре я поняла, что поручениям нету ни конца ни края и перестала ждать отдыха. Свободного времени не будет, а это значит, что нужно выловить несколько минут между заданиями и разобраться в сообщении. Почему-то я была уверена, что записка предназначалась мне.