Какой-то класс. Большой большой. Девочки сидят за партами и стоят вокруг и между. За учительским столом стоит одна девочка. Блондинка, в которую кидались книжками стоит перед первой партой лицом к «учителю».

– Кто считает, что подсудимая не совершала сего деяния? – некоторое количество девочек поднимают руки. Остальные кидают на них странные взгляды. И руки опускаются. Девочка за учительским столом оглядывает зал.

– Кто считает её виновной? – «подсудимая» стоит, опустив голову и часто-часто дышит, как после пробежки. Она не видела не первых, ни вторых, но, как будто, уже знает исход. Руки начинают медленно и единогласно подниматься. Опять начинает кружиться голова.

Я тряхнула головой, приходя в себя. Растерянная женщина, репортёры со старыми фотоаппаратами и блокнотиками берут у неё интервью. Она разводит руками, пожимает плечами, ничего не понимая. Стойте! Это же директорский кабинет. Ну надо же! Кто бы мог подумать! А он почти не изменился. Только вместо габелена Айвазовского на стене написано что-то крупными потёкшими буквами. Я не понимала, на каком языке. Но что-то мне подсказало. «Не доносчица». И снова головокружение.

Я опять в комнате с ваннами. На сей раз стою в дверном проёме. Вторая от двери ванна занята. Та самая девочка, в которую швыряли книги, сидит, обняв колени. Мокрые волосы липнут к лицу, худые плечи с выступающими лопатками и позвоночником подрагивают. Губы её распухли. Слышатся всхлипы и капли воды, периодически срывающиеся с крана. Она поправляет волосы одной рукой, перекидывает их вперёд, открывая большие синяки и гемотомы на рёбрах. Она дрожит, её губы синие-синие, глаза красные от слёз. Она медленно поднимает голову и смотрит на меня глазами, полными застывших слёз, будто удивлена моему появлению.

И опять головокружение. Я снова в том же коридоре. Тут толпа. Дети, взрослые. Все взволнованны и напуганны. Все толкаются, пытаясь пробиться к дверному проёму, перед которым остаётся пустое пространство. И вот в него выходит женщина, та самая, у которой брали интервью. Похоже, это директор. Она идёт, как сомнамбула, прижав руки к груди, смотрит в пол. Затем останавливается и поднимает взгляд, такой растерянный, как будто ищет поддержки в толпе. Приоткрывает рот, собираясь что-то сказать, но тут же поджимает губы и качает головой. Рот её кривится, как будто она собирается заплакать. И быстрым шагом она окунается в толпу, где к ней тут же кидается лысый усатый мужчина в костюме и пожилая женщина в форме медсестры, успокаивают. После два суровых санитара выносят носилки. И толпа отшатывается. Затем задние ряды начинают напирать на передние, пытаясь рассмотреть, что же там. А там тело, накрытое белой простынкой, местами уже пропитавшейся кровью. Толпа медленно рассасывается. Я смотрю вслед санитарам, затем быстро захожу в ванную, проходя оба помещения, и оказываюсь в той самой комнате. Меня начинает тошнить. Вторая от входа ванна, пол – всё в крови.

Я открываю глаза и резко сажусь, вцепившись в края ванной. Вода стекает по моему лицу и волосам. Я смотрю перед собой. Девочка. Та самая девочка, которая…которая… Она висит в воздухе прямо передо мной. Полу-прозрачная. Волосы витаю в воздухе. Лицо более взрослое, худое и измождённое. Она смотрит на меня.

– Так это ты периодически пугала меня? – она молчит. Медленно закрывает и открывает глаза.

– Это из-за тебя все боятся сюда заходить? – снова то же движение.

– Ты хочешь, чтобы я тоже ушла? – Она отрицательно качает головой. И я…нет, я не слышу её, ко мне просто приходит чёткое осознание. Я нравлюсь ей, я не одна из них, ей приятно быть в компании.

– Тогда зачем ты показала мне всё это? – и вот тут она внезапно приоткрывает рот и высоким хрипящим голосом, произносит.

– Опасность, - как будто давно ни с кем не разговаривала. Какой же жуткий у неё голос! – Опасность. Всё начинается сначала.

– Кому? – переспрашиваю я. – Кому угрожает опасность? Что начинается?

Она открывает рот, но не успевает ничего сказать. Я резко сажусь, выныривая из под воды, хватаю ртом воздух.

– Трина! Трина, как ты? – Никс бегает по краю ванной, хватаясь за «голову». – Что с тобой? Что с тобой случилось? Трина, не молчи!

– Что случилось? – пытаюсь отдышаться.

– Ты сознание потеряла.

– Долго меня не было?

– Ну…пару минут. Трина, что случилось? У тебя такой вид, как будто ты приведение увидела.

– Увидела, ещё как увидела.

========== Глава 8. Зимний бал ==========

Tearing me apart with words you wouldn’t say,

And suddenly tomorrow’s a moment washed away.

‘Cause I don’t have a reason, and you don’t have the time,

But we both keep on waiting for something we won’t find.

(Linkin Park -

“Final masquerade”)

История того вечера не оставила следов, но я ещё долго вспоминала её. С Тимуром, к счастью, всё обошлось. Ему даже носа не сломали. Девочки были удивлены, что мне удалось найти контакт с «этими аборигенами» и договориться с ними. Да что уж там! Я сама была удивлена! Особенно поведению Ястреба. Никогда бы не подумала, что он способен проявлять такое благородство. И всё-таки почему же он меня отпустил? Но это волновало меня во вторую очередь. Больше всего я думала о призраке и о её предупреждении. Мне грозит опасность. От кого? И почему? Что должно случиться? Что «начинается сначала»?

– Не о том, Триш, думаешь, - сказал Никс. – У тебя вообще-то бал сегодня!

– Бал? – я подняла голову, отвлекаясь от мыслей. И только тут заметила, что вот уже некоторое количество времени вырисовываю на листе бумаги странные узоры.

– Трина! – дверь распахнулась, в комнату ввалились Люси и Тоня. – Пошли, пошли быстрее! – меня взяли за руки и потащили прочь из комнаты.

– Куда? – я упиралась ногами в ковёр, желая хоть немного прояснить ситуацию.

– Красоту наводить! – Люси широко улыбнулась.