В конце 2005 года голландские ученые заявили о новых данных, характеризующих соотношение возможностей интуиции и разума. Оказалось, при простых решениях, когда можно опереться на знания и опыт, разум достаточно надежен, тогда как в сложных и ответственных ситуациях его не спасает никакой перебор вариантов, даже компьютерный. Чем сложнее ситуация, тем чаще ошибается разум. Тут надежда только на интуицию.

Трудно говорить о какой-либо физиологической основе интуиции, она – несомненно, продукт деятельности духовного начала человека. Однако, по мнению психологов, такие характеристики интуитивного решения, как чувственность образов и неосознанность способа получения результата, свидетельствуют о существенном вкладе механизмов правого полушария в этот процесс (37).

Как и все связанное с сердцем, интуиция почти недоступна пониманию и практически неуправляема. Ее нельзя вызвать в нужный момент, при тех или иных обстоятельствах. Гете называл интуицию «загадкой из загадок». Об этом же говорит Закон Божий: «Как совершается такая перемена в душе человеческой, этого дела Божия людям не понять». Если бы мы могли познать и управлять тем, что является сущностным для человека, мы могли бы заявить, что знаем человека. Но нам подобное не дано. Этой независимостью интуиции объясняется весьма сложное отношение к ней рациональной цивилизации. Ведь поведение людей, способных к интуитивным решениям, трудно предсказать, и столь же трудно ими манипулировать. С теми, кто действует только по уму и логике, все проще.

Интуитивное знание – вне сомнений и споров. Все, что от разума, – многозначно, многовариантно и поэтому в каждом конкретном виде спорно, чревато заблуждениями. По Гегелю, только интуиция дает «… безоговорочное, несомненное, ясное, как солнце» решение острейшей проблемы. Она все воспринимает таким, каково все и есть, – без противоречий, формальных нагромождений и лживых доказательств. Отсюда – ее непогрешимость. Видимо, люди золотого века жили и действовали не только в Царстве любви, но и в Царстве интуиции. И поэтому обладали всезнанием, были способны без слов понимать друг друга, природу, Бога.

Интуиция есть у всех людей, но не все к ней прислушиваются. Чем больше в наших действиях логики, разумности, цивилизованности, тем дальше мы от своего внутреннего голоса. Следовательно, и от возможностей интуиции. Поэтому у ребенка интуиция до закрытия ее «ментальной завесой» более активна и действенна, чем у взрослых.

Интуиция в человеке изначальна – как на историческом пути человечества, так и в каждой индивидуальной истории. По словам Шри Ауробиндо, в Греции к началу новой эры интуиция уступила место человеческому интеллекту, «который был, несомненно, и ниже, и грубее интуиции», но зато – понятнее, определеннее, четче (132, 144).

В процессе индивидуального развития человека с интуицией происходит примерно то же и с теми же последствиями. Она есть у ребенка с младенчества, ей не учат и ее, в отличие от разума, не формируют. Дети, еще не способные к осмысленной оценке окружающего и логической аргументации, очень точно различают добро и зло, интуитивно чувствуют обман, недоброжелательность и даже угадывают мысли взрослых. Мы порою только подумали, что следовало бы сказать ребенку, а он вдруг поворачивается и переспрашивает, будто услышал нашу мысль. Все эти качества нельзя воспитать убеждением, примером, тренировкой. С развитием мышления они подавляются, теряют свою действенность.

Ребенок неразумен, но он имеет некую особую способность глубинного и целостного видения каждого события. По наблюдениям Л.С. Выготского, младенец убежден, что таким же, как у него, «всезнайством», способностью понимать все без слов и разъяснений обладают и взрослые. Например, в 1,5–2 года он может обращаться к родителям, когда ему что-то нужно, одним лишь словом «пожалуйста», не заботясь о том, чтобы уточнить, чего он хочет. Ребенок убежден, что все его желания родителям известны (30).

Пока каналы души ребенка свободны, он способен на то, в чем взрослые уже беспомощны. Например, ему доступна особая способность интуитивного постижения мира. По наблюдениям К. Юнга, «детям свойственно жуткое качество – инстинктивно чуять личные недостатки воспитателя. Они лучше, чем хотелось бы, чувствуют правду и ложь» (169).

По этому же поводу сетует известный иллюзионист Эмиль Кио: «Для нас, иллюзионистов, самый “страшный” зритель – дети. Они очень часто догадываются о механизме фокуса. Дети не обременены высшим образованием, законами физики… Любую проблему они решают элементарно. Однажды после представления ко мне подошел мальчик и передал пухлую тетрадку, в которой описал механизмы всех моих фокусов. Представляете, на семьдесят процентов угадал! Если же расспросить после моего представления две тысячи взрослых, они вам дадут две тысячи решений – исходя из своего образования, личного опыта и субъективного мнения. Безнадежное дело! Ну, может быть, один только ответ будет правильным».

С возрастом возможность проявления интуиции заметно снижается. По мере того как человек становится все более опытным и знающим, он закрывается от своего внутреннего мира усвоенными во взаимодействии с внешней средой затверженными шаблонами знаний и действий. Ничто новое, неожиданное эти шаблоны уже не пропускают. «Ребенок мягок и неустойчив. Взрослый тверд и устойчив, – пишет Г. Померанц. – Твердые, устойчивые представления непроницаемы для неожиданного, чудесного» (118, 68).