Нет, сейчас я выгляжу на много, много лет старше. Когда я умер, мне было восемнадцать, а когда я очнулся, я повзрослел, с воспоминаниями о вещах, которых я никогда не видел, думаю я, снова глядя в зеркало на свои карие глаза.

Я могу перепахать поле с волами. Могу сделать медовуху и просто сказать сколько меда понадобиться для каждой бочки. Могу делать бочки. Могу скручивать волокна в нити. Могу плети корзины и создавать свечи. Я могу без спички зажечь огонь. Могу построить почти все, о чем подумаю: от простой хижины и двигателя, до шпиля на соборе. Я могу поднимать грот и управлять кораблем, используя секстант. Я понимаю множество языков, на некоторых из них даже не говорят. А также я могу убивать с помощью пули, меча, сабли, копья, стрелы, топора, чакрамы, ножа, кинжала, стропы, камня и ассортимента других видов оружия, которые я даже не помню.

Подъезжая к Coldwater, я снова проверяю карту, а затем следую дорожным знакам, которые ведут меня к железнодорожной станции. Рыжик сказала припарковаться на стоянке и ждать ее здесь.

Она была достаточно конкретной, говоря не выходить и не где без нее не бродить.

Сначала я над ней смеялся, пока она рассказывала мне как в прошлом семестре в кофейне Coldwater встретила тень человека.

Когда она рассказала мне что произошло, и что он сделал, мне показалась это даже хуже чем, когда я сломал брандмауэр. После всего того, через что она прошла, чтобы сделать это для меня, с моей стороны было ужасным поступить так с ней — разбив вещь. И мысль, что все это время она была наедине с этим психом Альфредом, заставляет меня чувствовать боль.

Я нахожу железнодорожный вокзал. Найдя парковку, я нахожу свободное место в задней ее части и заглушаю двигатель. Я сканирую ее в поисках Рыжика, но не вижу никого, кроме улыбающихся людей, блуждающих по дороге с багажом.

Они выглядят счастливыми. Интересно, куда они едут, может быть в Чикаго, думаю я, смотря на путешественников толпа, это, наверное, их запланированная поездка в место, которое они сами выбрали.

В какой-то момент я завидую, стиснув зубы и сжав кулаки. Сейчас я с трудом могу вспомнить как это — быть человеком, и не иметь понятия, что ангелы существуют на самом деле. Ха! Даже если бы я знал, что они существуют на самом деле, то представлял бы их немного по-другому, немного иначе чем есть на самом деле.

Как я мог приобрести эту отличительную черту. Я должен был уделять больше внимания школе, когда монахини рассказывали о том, как ангелы смерти сжигали грешников. Это больше относится к ним. Ну и к Войнам, конечно. Не к Жнецам — они милые… ну и, конечно же, божественны.

Я снова смотрю на часы, чтобы понять не рано ли я приехал, но все в порядке. Я приехал вовремя.

Где ты, Рыжик? — про себя думаю я.

Я смотрю назад, чтобы посмотреть, может, она где-то позади. Может быть, она не смогла пройти через это, думаю я, и по моему телу прокатывается волна тревоги.

Это единственный способ вернуться в ее сердце. Пока рядом Рид, она никогда не заметит меня. Он для нее как наркотик. Наркотик, который она желает, если его нет рядом. Я готов к этому. Просто в течении нескольких месяцев я снова должен вернуть ее, и тогда он выйдет из нее.

В прошлом семестре, когда я поцеловал ее у озера, она вышла из-под его действия Она ответила на мой поцелуй, по крайней мере какое-то время, потом она снова оттолкнула меня, но поцеловала она меня первая. Я не знаю почему, и что мне теперь делать. Ее душа желает меня, не Рида, а меня. Должен быть способ заставить ее снова мне ответить. Если нет, я найду его. Это стоит того, чтобы рискнуть. Она стоит любого риска, потому что я не могу допустить и отпустить ее, когда я умирал у нее на руках, она не могла просто так отпустить меня.

В этом точно есть какая-то ошибка, — думаю я, сжимая губы в тонкую линию, снова смотря на часы. Она опаздывает. Ее часть побега гораздо сложнее, чем моя. Я пытаюсь напоминать себе об этом. Она должна сбежать от Брауни и Рида.

С Брауни не должно быть слишком ложно, потому что она доверяет Рыжику и не пытается защитить ее от каждой мелочи или от того, что может пойти не так. Рид, совсем другое дело, он не отрывает от нее глаз… или руки, хмуро думаю я. Она не нашла способа ускользнуть от него.

Когда я спросил ее об этом, она сказала, что не может это спланировать, потому что это должно выглядеть настолько естественно, насколько возможно, а репетиции причиняют ей боль. Увидев, что поезд начинает отходить от станции Coldwater, я начинаю все больше нервничать.

Наблюдаю за железнодорожным перекрестком: там начинают мигать огни и скорость движения поезда увеличивается, мое дыхание учащается, когда я вижу, как начинают опускаться перекладины, замедляя движение, а звук колокола предупреждает о приближении поезда.

Поезд пересекает улицу; его вагоны один за одним проезжают между загородками: клак, клак, клак. Когда вагоны поезда проходят мимо меня, в окна машины проникает мерцание огней.

Это уходит не мой поезд, напоминаю я себе.

Мы даже не садимся в поезд. Нам просто нужно, чтобы ангелы подумали, что мы так сделали. Рыжик действительно все хорошо спланировала. Она купила билеты на поезд до Чикаго, проедем через весь город к автобусной станции, чтобы сесть в автобус и отправиться на север.