На следующий день, 4 января, Саню положили в клинику – больница ТашМИ [5] , 13-й корпус.

Уже через день расчертили Сане живот на четыре квадрата и стали их по очереди облучать. Через день, а потом и каждый день. Одновременно ему стали давать какие-то таблетки.

Заведующая лучевым отделением Лидия Александровна Дунаева, лечащий врач Ирина Емельяновна Мейке уверяют Солженицына, что рентгеном разрушат ему опухоль, а таблетки – в помощь!..»

Эти таблетки – синэстрол, их обычно назначают при таком заболевании.

«…Полтора месяца пробыл Саня в онкодиспансере. 55 сеансов рентгена. 12000 эр. Опухоль, хоть и не до конца, но в значительной степени разрушена. Ему велено приехать сюда снова к 1-му июня. Это уже неплохой признак, иным велят явиться через месяц и даже через две недели. А все-таки не оставляет сомнение: возвращена ему жизнь или только поманили ею? Отпраздновал свой выход из 13-го корпуса походом в театр на балет Дриго «Эсмеральда».

В середине февраля опухоль частично разрушена, и Солженицын выписывается из онкодиспансера. Однако после проведенного облучения клетки липосаркомы обычно начинают усиленно делиться, высок риск появления метастазов в печени и костной ткани. Прекрасно осознавая этот факт, писатель подстраховывается. У него есть два адреса, которые передают из рук в руки онкобольные. Это казахский целитель Кременцов, который собирает корни аконита для настойки против рака, и врач Масленников из Александрова, который высылает рецепт использования березовой чаги и саму чагу.

«…Съездив в горы, к старику Кременцову, за иссык-кульским корнем и получив его пригоршню, Саня возвращается в свой Кок-Терек совсем в другом настроении, чем уезжал. Тогда была маленькая надежда, а сейчас он ощущает возврат к жизни. Совсем ничего не болит. Вот счастье-то! Надолго ли?.. Корень тем временем настаивается. Скоро начнет его пить. Рентген рентгеном, а корень – корнем».

В это же время Александр Исаевич списывается с доктором Масленниковым и получает чагу для лечения. Это время – четыре месяца до следующих сеансов облучения – он пьет настойку аконита и чагу большими порциями.

«21 июня он уже снова в 13-м корпусе. Приняли Солженицына в онкодиспансере очень ласково. Нашли, что он изменился неузнаваемо. Но, тем не менее, ещё до всякого серьёзного осмотра, сказали, что кладут его на месяц.

Пробыть в онкодиспансере пришлось почти два месяца. Когда лейкоциты слишком падали, рентген приостанавливали.

Но вот пришёл конец лечению. Теперь Солженицын приедет сюда лишь через 10 лет, весной 64-го года. Приедет не для консультации, не для лечения. Приедет потому, что задумает писать повесть об этом «раковом» корпусе…»

Разумеется, повторный курс облучения не смог разрушить опухоль до конца, но произошли серьезные сдвиги: она опять уменьшилась. Все это произошло благодаря постоянному приему аконита и чаги, хотя в онкодиспансере писатель не имел возможности их принимать, так как врачи были категорически против, и поделать с этим ничего было нельзя. Сразу после выписки писатель, разумеется, опять начал прием аконита и чаги. Он видит реальные результаты, и его в этом видении поддерживает доктор Масленников, с которым завязывается переписка.

В начале 1955 года Солженицын чувствует себя хорошо, хотя прекрасно понимает, что сейчас, спустя четыре месяца после облучения, неразрушенная опухоль может начать расти и давать метастазы. Но надежда появилась, он верит в лечение аконитом и чагой.

«…Новый, 55-й год Саня встречал вместе с девушкой, которой симпатизировал. А все-таки жениться на ней не решился, хоть и смертельно надоело жить бобылём. Вдруг опять заболеет?..»

Здесь требуется пояснение. Дело в том, что его первая жена Наталья Решетовская за время заключения писателя вышла замуж. Устала ждать. И он это понял и особенных обид не высказывал. Но былое чувство всколыхнулось мгновенно, когда он летом 1955 года приезжает в отпуск и встречается (намеренно или же нет) с бывшей супругой.

«…Саня считал своим долгом ещё и ещё предостеречь меня, на что я иду. Ведь он серьёзно и безнадёжно болен, обречен на недолгую жизнь. Ну год, ну два… Но я была непоколебима: «Ты мне нужен всякий – и живой, и умирающий…» Значит, и я нужна ему сейчас, особенно нужна, чтобы как-то скрасить последние годы его жизни, облегчить возможные страдания, а быть может, помочь побороть смерть?..»

То есть и сам писатель, и его жена прекрасно понимали, что болезнь не побеждена, она отступила лишь временно. Супруга писателя после консультаций с онкологами даже была убеждена, что видит последние годы его жизни. Но несмотря ни на что они продолжали бороться, постоянно используя аконит и чагу. Солженицын был крайне педантичен во всем – в приеме этих чудо-лекарств тоже.

В это же время – весной 1956 года – Солженицын лег на двухнедельный курс химиотерапии в онкодиспансер, где ему вводили сарколизин. УЗИ в те времена еще не существовало, и только пальпацией можно было определить рассасывание опухоли, которая в данном случае стала практически неопределима. Но писатель не расслабился, продолжая принимать аконит и чагу.

Уже летом он ощутил прибавку в весе и счел это хорошим знаком – значит, здоровье пошло на поправку.