Так было и в тот холодный ноябрьский день. Пройдя много километров, так и не сделав ни одного выстрела, я решил прочесать колхозный виноградник и заодно поживиться, пропущенными в уборку, одиноко висящими кисточками, сладкого, превращающегося в изюм, винограда. Женька молча со мной согласился. Сильный, холодный ветер, срывая капюшон, дул мне прямо в лицо, но я не сдавался. У пса дела тоже были не лучше. Мощный поток воздуха, не задерживая запахи у Женькиного грязного от старания носа, с большой скоростью уносил их безвозвратно вдаль. Пёс нервничал.

Найдя брошенную, слегка примороженную кисть винограда, я с удовольствием её поглощал, забыв об охоте. Холодный, сладкий виноград, сводя зубы, замораживал мои мозги, в которых, как в заевшей пластинке, повторялась одна и та же мысль – надо идти домой. Вдруг Женька, преградив своим телом мне дорогу, тихо зарычал, своим поведением показывая, что рядом кто-то есть, но кто и где я не видел. Не создавая шума, я снял с плеча оружие. Знавший о нём не понаслышке, Женька, как по команде, ушёл за мою спину. Всматриваясь и бессмысленно водя стволом по сторонам, так никого и не увидев, я сдался. Пёс все это время, тихо поскуливая от нетерпения, рвал и метал. Рыча и гребя лапами землю, видимо внутри себя ругая меня за бестолковость, он рвался в бой. Подняв ствол вверх, я дал ему сигнал к действию. Женька пулей рванул из-за моей спины. Я был ошарашен, опередив пса на доли секунды, прямо из под моих ног выскочил большой, длинноухий русак. Оказывается всё это время на меня в упор смотрел заяц.

Так как мы с Женькой шли на сильный ветер, звуки и запахи, исходящие от нас, не успев достичь косого, уносились от него прочь. И он, прозевав наше неожиданное появление, залёг.

Началась борьба гонщиков. Женька, понимая, что в беге по ровному виноградному ряду зайцу нет равных, а лично его надолго не хватит, настигая, постоянно пытался сбить косого с ряда. После нескольких таких попыток заяц поддался на его провокацию. Пытаясь с ходу перескочить через натянутую проволоку виноградного ряда, он зацепился за неё задней лапой. Неуклюжее сальто косого закончилось яростными объятиями пса, и дело было сделано. Скорость происходящей на моих глазах драмы, ввела меня в шок, но занавес представления уже закрылся. Мне только оставалось подойти и убедившись, что заяц мёртв, подвесить его на пояс да похвалить пса. Ведь мы на охоте, а на ней всё по-настоящему.

Вскоре холодный осенний ветер, остудив вскипевший в моей голове негативный адреналин, сменил его на эйфорию победы, которую своим поведением поддерживал Женька. Умышленно не пряча добычу, мы гордо вошли в село. Каждому встречному, задававшему вопрос: «Как охота?», я подробно рассказывал о талантах и возможностях своего пса. Как только Женька слышал в рассказе своё имя, то сразу же активно подключался к разговору, всеми своими эмоциями подтверждая, что именно так всё и было.

По мере расширения разнообразия моих увлечений расширял свой кругозор и Женька. Он активно пытался во всём мне помогать, но зачастую лишь путался под ногами и мешал. Однако боясь обидеть друга, от его помощи я никак не мог отказаться.

В то время заядлым грибником я не был. Но так как в тех местах после дождей в изобилии росли шампиньоны и однобочки, то при неудачной охоте они попадали в мой трофей. Женька быстро научившись по нюху определять, какие грибы нужно собирать, рьяно бросался мне помогать. Найдя гриб, он мог долгое время назойливо лаять, чтобы я пришёл и срезал его. После того как он вынуждал меня это сделать, пёс с чувством выполненного долга, высунув язык, мчался на поиски другого. Женьку, как настоящего вошедшего в азарт грибника, не интересовали ни расстояние, ни количество найденных грибов, и мне приходилось зачастую из–за одного мелкого гриба плестись на собачий лай по несколько сот метров.

На рыбалке мне без Женькиной помощи ну никак нельзя было обойтись. На каждую подсечённую мною рыбу, видимо боясь, что та уйдёт, пёс набрасывался с таким остервенением и лаем, что грозил порвать не только поводок, но и основную леску снасти. Я уже не рассказываю о рыбе, распуганной от его шума.

Как-то на очередной рыбалке, будучи отчитанным за абсолютно не рыбацкое поведение, Женька лежал на берегу пруда рядом со мной, обиженно положив голову на лапы, и как бы безучастно наблюдал за происходящим. На каждую выловленную мною рыбу, ему приходилось реагировать только резким поднятием головы и не более. Пёс скучал. Рыбалка шла полным ходом, ловились карасики с ладошку, а мне тогда большего было и не надо.

Из–за не имения садка, пойманную рыбу я нанизывал через жабры на проволоку и опускал в воду. Насаживая на это приспособление очередного выловленного карасика, я вдруг обнаружил откушенные хвосты нижних рыб. Осталось выявить и обезвредить тварь, покушавшуюся на мой улов. Ею оказалась довольно крупная, старая, болотная черепаха, которую я несколько раз предупреждая, отпугивал палкой. Но воровка, почувствовав себя хозяйкой положения (ведь это же её пруд), настолько увлеклась, что мне только оставалось резким движением руки выкинуть её на берег. И у скучающего на берегу Женьки тотчас появился объект исследования. Основательно изучив, осторожно нюхая и трогая лапой это болотное существо, он быстро потерял к нему интерес. Но когда объект исследования, вдруг высунув голову и лапы начал довольно быстро передвигаться в сторону пруда, Женькиному восторгу не было предела. И он с вдохновением занялся вопросом извлечения этого настырного существа из его укрытия, каким являлся панцирь. Задача оказалась сложнее, чем пёс предполагал. Так как неизвестное псу существо оказалась ему не по зубам, Женька разрабатывал различные комбинации и тактику, чтобы застичь черепаху врасплох. Он, то залегал на разных расстояниях для неожиданного нападения на неё, то скатывал её в ямку, чтобы стать невидимым. Но опыт и реакция самозащиты черепахи брали верх, и она упёрто подползла между его нападениями к водоему. Тогда Женька катил её лапой подальше в поле, и всё начиналось сначала. Нервы пса были на пределе. Ведь такого ещё не было, чтобы его так долго кто-то водил за нос, причём при свидетелях, каким являлся я. Этого пёс пережить никак не мог. К концу рыбалки черепаха была похожа на обшарпанный придорожный булыжник, так как её панцирь был обглодан зубами и исцарапан когтями пса. Но Женька не сдавался.

Даже после сборов пёс долго не хотел возвращать её в мои руки, и мне пришлось взять черепаху в качестве выловленного трофея с мыслью, что Женька наиграется, и я завтра тайком отпущу это «чудо» обратно в пруд. Но дальнейшие события развернулись по-иному.

Придя домой, я в первую очередь положил черепаху в тазик с водой, а затем занялся рыбой. Вскоре, закончив свои дела, я решил проверить, как себя чувствует временная узница. Но ни черепахи, ни Женьки на месте не было, тазик был перевёрнут. Через некоторое время пёс появился. На мой вопрос: «Где черепаха?» – он только виновато вилял хвостом, но тайны так и не выдал.