— Думаю, нет.

— А если мы вместе, то ты со мной, да? — спрашивает Себастьян. — Даже если я уеду?

Отодвинувшись немного, я внимательно всматриваюсь в его лицо.

— Ты же говорил, что во время миссии вам нельзя состоять в отношениях.

Опустив голову, он отвечает:

— Хочу решить, каким правилам следовать, а каким нет.

— Не рассказывая при этом никому правду о себе?

Себастьян поворачивается и, прижавшись лицом к моей шее, испускает тихий стон.

— Еще не знаю, — следующие его слова звучат приглушенно: — Все связанное с Церковью значит для меня очень много. А желание говорить с Богом стало инстинктивным. Как будто это уже часть меня. Представить себе не могу, что буду делать, если уйду. Это все равно что стоять посреди поля и пытаться нащупать четыре стены. Кроме религии в моей жизни нет других опор.

Интересно, уйдет ли Себастьян из Церкви? Ведь его выбор либо/либо. Без потерь не обойтись.

— В других городах жизнь может оказаться менее напряженной, отношение Церкви в том числе, — говорю я. — Например, в Лос-Анджелесе.

Себастьян смеется и проводит зубами по моей ключице.

На какое-то время в гостиной воцаряется молчание.

Краем уха прислушиваясь, не начнет ли кто спускаться вниз, в остальном я целиком и полностью сосредоточен на тихих стонах, которые издает Себастьян.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Прислушайтесь к дельному совету: никогда не ложитесь с краю, когда спите с кем-нибудь в обнимку на диване. Во-первых, скатитесь на пол, а во-вторых, разбудит вас даже не это, а судорога в шее. И скорее всего, когда проснетесь в одиночестве на полу, над вами будет стоять отец и с сомнением оглядывать вас полуголого, с прилипшими к груди кусочками попкорна из опрокинутой миски, на который вы и приземлились посреди ночи.

— Себастьян провел у нас ночь?

— Э-э… — я сажусь и смотрю по сторонам. Даже не глядя в зеркало, я уверен, что волосы стоят торчком. Заметив прилипший в опасной близости от соска острый кусочек попкорна, стряхиваю его на пол. — Точно не знаю. Наверное, его здесь уже нет.

— Как и твоей футболки, да?

— Пап…

— Таннер.

Из-за того, что на папе пижамные штаны с изображением Коржика, которые ему пару лет назад подарила Хейли на Рождество и Хануку разом, серьезно отнестись к его суровому тону немного трудно.

— Ты опаздываешь, — говорит он и отворачивается, но я успеваю заметить улыбку. — Одевайся и поешь что-нибудь.

Прихватив с кухни миску хлопьев, я несусь в свою комнату. Мне многое нужно успеть записать.

***

Себастьян не ответил на эмодзи с изображением курицы, попкорна и песчаного пляжа, которые я отправил ему, прежде чем поехать в школу, и днем не появился на Семинаре. Тогда по возвращении домой я отправил письмо на его личный почтовый ящик:

«Привет, это я. Просто хотел узнать, как ты. Все нормально? Если решишь зайти, сегодня я дома.

Танн».

Ответа не последовало.

Я стараюсь не обращать внимания на уже знакомую тянущую боль в груди, но к ужину аппетит не появляется. Мама с папой обеспокоенно переглядываются, когда на вопрос, разговаривал ли я сегодня с Себастьяном, отвечаю им невнятным мычанием. Даже Хейли предлагает помыть посуду вместо меня.

На следующий день я отправляю ему наш давний аварийный позывной — эмодзи с горой, — но в ответ по-прежнему тишина.

За обедом звоню. Сразу же попадаю на голосовую почту.

И в этот момент фон моих отправленных сообщений становится зеленым, как будто его iMessage отключился.

***

Сегодня ничего.

По-прежнему ничего.

С тех пор как Себастьян приезжал ко мне, прошло четыре дня, и только тогда я наконец получаю от него письмо по электронной почте.

«Таннер,

мне очень жаль, что я ввел тебя в заблуждение насчет своих чувств и идентичности. Надеюсь, отсутствие объяснений не причинило тебе слишком много боли.

Желаю тебе всего самого замечательного и успеха в будущей учебе в UCLA.

С наилучшими пожеланиями,

Себастьян Бразер».

Когда заканчиваю читать, не знаю, что и думать. Я перечитываю письмо раз десять, потому что во время первых девяти не могу поверить, что правильно понял написанное.

Потом открываю папку, где хранятся письма от Себастьяна. Передо мной совсем другие фразы, не похожие на формальные и отстраненные из последнего письма.

«Это странно, что я хочу проводить с тобой каждую секунду?