Все здания на каждом уровне имели одинаковое количество этажей. На Первом и Втором их было по девять, на Третьем – семь, а на Четвертом – пять. Нулевой Уровень состоял всего из трех этажей, а сколько этажей было на Пятом знали только те, кто имел туда доступ. Ходили слухи, что он даже меньше Нулевого.

Деметрий вошел в здание диспансера и направился к регистратуре. Там он взял свою амбулаторную карту и стат-талон к психиатру Е. Монстрову. В основном диспансере было с десяток психиатров и, по идее, сектор Деметрия был закреплен за другим врачом. Однако в ту пору, когда Деметрий встал на учет, этим сектором заведовал доктор Монстров, когда же его перевели, он пожелал оставить при себе одного-единственного пациента из сектора С31 – Деметрия. Почему – для Деметрия до сих оставалось загадкой.

Он поднялся на седьмой этаж и отстоял в очереди около получаса. Все это время он провел у окна, глядя на Межсекторий. Здесь, на Третьем Уровне Магистрали были пошире, чем на Втором и Первом, так что обзор открывался достаточно широкий – с седьмого этажа можно было видеть метров на пятьдесят.

Вокруг стоял лес из четырехугольных секторов, разделенных Магистралями, по которым шли люди, отсюда кажущиеся муравьями. Окна в секторах – все одинаковой формы и высоты – отражали свет, идущий от прожекторов, установленных в полах, потолке, а также в стенах самих секторов. Кое-где так же висели видеотрансляторы Гиперканала.

Наконец, наступила очередь Деметрия, и он вошел в кабинет доктора. Евжен Монстров – человек разменявший шестой десяток, с седыми, почти полностью выпавшими волосами и в круглых очках – сидел за столом и заполнял карту предыдущего пациента, шепотом диктуя себе то, что писал. Его медсестра – молодая женщина с напудренным до тошноты лицом и длинными ногтями сидела напротив него и тоже что-то писала. Когда Деметрий вошел, доктор Монстров глянул на него поверх своих очков и сказал:

– Здравствуй, Деметрий. Рад тебя видеть. Присаживайся.

«Не могу ответить тем же» – захотелось сказать Деметрию, однако он промолчал и сел в кресло напротив доктора.

Доктор еще с минуту продолжал писать, затем отложил карту и поднял глаза на Деметрия.

– Как твои дела? – спросил он, – Хорошо себя чувствуешь?

– Превосходно, – отвечал Деметрий, и это была правда.

Суть биполярного расстройства сводится к тому, что больной мечется из одной крайности в другую. Во время маниакальной фазы он пребывает в эйфории, полон сил и не испытывает никакого дискомфорта. Даже если появляется еще какое-то заболевание, например, грипп, это почти не беспокоит больного, пребывающего в маниакальной фазе. Обратная медаль – депрессивная фаза. В этот период человек становится вялым и обессилевшим, теряет интерес к жизни и способность что-либо делать. И даже начинает думать о самоубийстве. И никакие попытки поднять ему настроение не срабатывают.

Сейчас Деметрий пребывал в маниакальной стадии, и она длилась уже достаточно долго – больше месяца. Так что Деметрий не соврал, сказав доктору Монстрову что чувствует себя отлично. Проблема была в том, что в данном контексте это было не так уж и хорошо.

– Ясно, – сказал доктор, – Лекарства принимаешь?

Деметрий кивнул. Ему было назначено пить полдюжины препаратов, одновременно он употреблял два-три из них.

– Принимаю, – сказал Деметрий.

– Отлично, – сказал доктор Монстров, после чего провел короткий осмотр. Посмотрел на зрачки Деметрия, светя туда фонариком, проверил пульс и давление. Под конец он задал ему несколько тестовых вопросах с целью проверить умственные способности. Вопросы были легкие – с ними справился бы любой школьник начальных классов. Однако для человека, пребывающего в депрессивной стадии биполярного расстройства они стали бы неразрешимыми. Сейчас же Деметрий куда более сложные задачки смог бы решить на раз-два.

– Что ж, рад, что у тебя все хорошо, – сказал доктор, – Хотя я бы не сказал, что затяжная маниакальная фаза – это хорошо. Но сейчас она больше похожа на интермиссию. Судя по тому, что ты не так перевозбужден, как это бывало раньше.

Насколько Деметрию было известно, биполярное расстройство не всегда четко и безусловно делилось на две фазы. Иногда бывали так называемые интермиссии – периоды относительного психического здоровья, а также разнообразные смешанные состояния. Видимо, на одно из них сейчас и намекал доктор.

У Деметрия еще ни разу не было интермиссии. И сейчас он пребывал не в интермиссии и не в смешанном состоянии – в отличие от Евжена Монстрова он это знал наверняка. У него была самая что ни на есть маниакальная стадия, со всеми характерными симптомами. Возможно, сейчас он и вел себя спокойно, но уж точно не находился в состоянии уравновешенности. Ему хотелось рвать и метать. И в особенности ему хотелось разбить лицо сидящему напротив него Евжену Монстрову. Однако он прикидывался пай-мальчиком, потому что знал – если доктору не понравится его состояние, тот ловким росчерком шариковой ручки еще сильнее усложнит Деметрию жизнь.

– Как поживает твоя мать? – спросил доктор.

Каждый раз, когда Деметрий приходил к Монстрову, тот заводил разговор о его матери. Это выводило Деметрия из себя. Он предпочитал, как можно меньше о ней думать. И тем более – говорить. Она и так занимала слишком много места в его жизни.

– Прекрасно, – процедил Деметрий, намекая своей интонацией, что ему не нравится направление, в котором пошел разговор. Он не сомневался, что Монстров уловил его интонацию и, безусловно, смог ее интерпретировать. Однако вместо того, чтобы сменить тему, он продолжил: