– Согласен.

– Я попробовала себя на новом поприще. У меня был, м-м-м, некоторый опыт, остовалось найти свой маленький конек.

– Что за конек?

– Секс. Я соавтор, специализирующаяся на откровенных и необычных эротических сценах. То есть я не пишу не всю книгу целиком, а дописываю только сексуальные сцены. Любые.

– В смысле, любые?

– Ну, всякие. Не только гетеросексуальные, но и лесбистские, гомосексуальные, и даже было пару раз для зоофилов писала.

– Вау! Но это как-то...

– Грязно?
– рассмеялась Аня.
– Так тем и живем. Не всегда то, что грязно, не является искусством. Возьми хотя бы камасутру или книги де Сада.

– Нет, я имел в виду про голубых.

– А чего голубые? Гомосексуализм жил с человеком всегда и ничего неестественного в нём нет. Свобода любви прекрасна. К тому же, ты можешь просто не читать.

– Но как ты это описываешь? Это же всё надо себе мысленно представлять. Как два волосатых мужика жарят друг друга - что в этом искусство? Все эти волосы, пот... не говоря уж о...

– Члене?
– опять рассмеялась Аня.
– Нет, это просто поразительно! Мужики считают его чуть ли не основным своим органом, а когда речь о члене другого мужика, сразу кривятся. Нет ничего противоестественного ни в члене, ни в вагине. И потом, автор может описать всё пристойно, если захочет, даже сцену секса двух волосатых мужчин превратить в шедевр. Вот послушай, правда, я не помню, как там у меня в точности, но что-то вроде этого:

"Он зажал длинный, горячий ствол между подбородком и шеей и начал быстро-быстро сглатывать вновь приливающую слюну. Кадык заходил вверх вниз, и Артур зажмурился от удовольствия. Он раскинул руки, как старая чайка, взявшая недоступную ей больше высоту. Кадык натягивал и отпускал кожу, из горла вырвался стон. Они не касались друг друга больше ни в одном месте, но слились душами. Возбуждение накалилось так, что комната превратилась для них в доменную печь. Артур не выдержал. Алекс почувствовал судороги в районе шеи, и горло обожгло, как от глотка коньяка. Спустя секунду, с подбородка на ковер стекли капли раскаленной ртути. Его ртути...".

– Вот видишь, я даже не упомянула грязных слов, а всё равно противно, да?

Девушка запрокинула голову и расхохоталась в третий раз. Материя на халатике натянулась, Денис воспользовался моментом - рассмотрел грудь, пока она не видит.

– Я понимаю, - отсеялась Аня, - что не все мужчины воспринимают геев, что некоторые их вообще ненавидят, но геи покупают книги. Больше, чем женолюбцы.

– Ты поощряешь их?

– Я женщина, Ден. Нормальная женщина, - она подмигнула ему.
– Нормальной женщине нравятся мужчины и деньги.

– Ладно, - сказал он неуверенно.

– Хочешь, я прочту тебе что-нибудь из "нормального"?

– Д... давай.

– О боже, как пылали его губы. Они были ярко-красными от ее помады и хранили жар ее верхней печи. Жанна резко подалась вперед и схватила его за галстук. Она была куда ниже его, ему пришлось нагнуться. Острые белые зубки прикусили его подбородок почти до крови, а тонкие пальчики принялись расстегивать пуговицы на рубашке. Расстегнув наполовину, она нашла два маленьких соска и потерла их, все удерживая подбородок зубами. Он попал в ее сети, как в китайскую ловушку для пальцев. Но вот рубашка была снята и она нашла ремень брюк...

Денис машинально делал глоток за глотком, зачарованный низким голосом. Она рассказывала с расстановкой, с придыханиями, иногда даже закрывая глаза, в это время Денис глазами изучал ее тело. Ему казалось, от его взгляда на тонкой ткани появляются вмятины, будто его глаза испускают твердые, материальные лучи. Он всё меньше и меньше следил, чтобы она не замечала эти "исследования". Пока шел рассказ, он разлили остатки вина по бокалам.

– Молнию она расстегнула резко, одним движением - вниз! И тут же наткнулась на россыпь кучерявых волос, словно на початке кукурузы. Она не замедлила вытащить сам початок и мысленно поправила себя: "Как початок только что сваренной кукурузы". Горячий, волнистый, желанный... Он захрипел, из рта потекла слюна. Струйка пробежала по ее щеке, и тигрица, наконец, отпустила подбородок. И тут же его губы нашли ее, но второй рукой она сжала его яички, и он остановился. Он понял - сегодня она будет главная...

Аня на мгновение замолчала и положила кисть на его ладонь.

– Аня, я женат...
– начал Денис, но сам понял, насколько у него получается неестественно.

– Она перекатывала в ладони два волосатых шарика, а он чуть не рычал на нее, как дикий зверь, - продолжила Аня.
– Но она хотела его помучить...

– Аня, у меня есть жена...
– Это прозвучало еще неестественней, чем раньше, а девушка выделила из его ладони средний палец, и поводила по нему вверх-вниз. Пальцы на руке сами собой сжались, заключив ее кисть в замок. Он почувствовал давление в районе паха, посмотрел и на молнии джинсов увидел ее стопу с накрашенными зеленым лаком ногтями.

– А вот ему, по-моему, всё равно, - сказала девушка.

Денис и не предполагал, что его семейные бастионы падут так быстро. Прошел от силы какой-то жалкий час беседы и бутылка вина, а вот, он уже наклонился над столом и целует пухлые губы, словно попал в ее книгу. В голове шумело, а от вкуса ее помады он чуть не обезумел. Он облизывал ее язык, а ее руки возились с джинсами. Всё случилось почти так, как в рассказанной ей эротической сцене, и очень быстро. Он скинул со стола бокалы, повалил ее. Он обхватила его ягодицы икрами. Спустя три минуты, спустил и Денис. Он упал на нее сверху, часто дыша и думая, какая же он скотина. Но когда острый язычок защекотал его ухо, опять погрузился в пучину похоти. Такого с ним не случалось даже с женой. Второй раз получился дольше и ярче.