– Кажется, да.

Вроде несложная комбинация команд. В третьем "Мортал комбате" фаталити были посложней.

Повторив сказанное Игорем в правильном порядке, винтик военной части пришел в действие. Дежурные разных отделов, патрульные и дневальные скрипнули суставами, поправили зеленые пельмени и отправились, стаптывая подошву берц, на плац. Остановились также по команде. Развернулись ко мне лицом. Застыли.

Довелось как-то раз пробежать мимо построения в один из дней: помощник дежурного фразу тогда выкрикнул специфическую, но кто его знает, нужна ли она была сейчас. Что ж, можно и повыпендриваться разок:

– Дежурным по части заступает капитан Алмазный. Равнение налево!

Отрекомендоваться Игорю так и не успел – он махнул рукой "отставить", прошел мимо меня и вытянулся струной прямо по центру шеренг.

– Здравствуйте, товарищи пограничники!

– Здравия желаем, товарищ капитан! – вразнобой прогремел необузданный хор.

– Плохо, ребята, плохо. Еще раз!..

Пяти минут хватило капитану Алмазному, чтобы народ осип, но поздоровался синхронно. Мне из-за его проделок пришлось хорошенько поднапрячь слух, записывая фамилию, звание и куда заступает каждый из присутствующих, так как охрипшие голоса напоминали скрипучие больничные койки либо ветерок в кукурузном поле; последнее больше наблюдалось у женщин.

Подозвав к себе старшего дозора, Игорь вытащил с кармана продолговатый кусочек бумаги, развернул перед ним. Начальник дозора кивнул и забрал бумажку себе, на которой значилось всего два слова: Кировоград/Луцк. Вернулся с автоматом в строй – к своим, зелененьким человечкам – после чего Игорь заговорил:

– Все, кто не может нести службу по каким–то причинам – выйти из строя!

"Можно я выйду? Я уже фактически вышел, а?"

Увы, мыслей Игорь не читал.

– Нету таких? Хорошо. Тогда ставай. Равняйсь, смирно!

Игорь вытянулся, приложил правую ладонь к прилизанной стороне берета и произнес то, чем прикрывает задницу каждый хоть-как-то-умеющий-соображать военный:

– Во время несения службы приказываю строго придерживаться правил безопасности! Напра-во! По местам несения службы шагом марш!

Стоят взрослые люди, некоторые уже давно старики, некоторым девятнадцать только исполнилось и в наивных удивленных глазах уже виднеется тусклость и безразличие, – а шапки-то у всех одинаковые, все стаптывают одинаковые берцы, ходят под одним колпаком. И стар и млад.

– Печально…

– Что печально? – не понял Игорь. Подчиненные покинули плац – будто овцы пастбище покидают – и разбрелись асфальтированными тропинками кто куда.

– Стоит мужик лет под шестьдесят и склоняет голову перед нами. Неправильно это.

Игорь засмеялся.

– Ну ты скажешь! Я его в армию не тянул. И вообще, с армией связываются либо тупые, либо по глупости.

– Значит я по глупости.

Игорь свой ответ не озвучил.

– Беги в дежурку, попроси оружие выдать. Кобура есть?

Я мотнул головой.

– Просто так оружие выдают? – никаких психологических тестов я не проходил, никаких карточек не получал, нигде не расписывался. Приходи бери все, что хочешь, амиго! Пээмы, калаши, клейморы, эфки. Так, что ли?..

– В смысле, просто так? Погоди, за тобой закреплен ПМ или нет?

Мимо пробежал пухленький прапорщик, похожий на пончика. Пыхтя, поздоровался быстренько, на ходу пожал руку Игорю. И мне. Рука оказалась потной.

– Нет, наверное. Я не знаю.

– Зашибись… – Игорь прикусил нижнюю губу, посмотрел на курилку – там что-то бурно обсуждали двое девушек и парень, все одетые в гражданское. Потянулся к нагрудному карману, выступающему прямоугольником. – Сделаем так: будешь без пистолета. А спросят – сделаешь доброе лицо. С тебя все равно спроса… ну ты, Кирилл… что ты здесь забыл вообще?

– У меня тот же вопрос. Ты говорил, что в командировку уезжаешь. А теперь мы в наряде стоим вдвоем…

– Кирилл, Кирилл, Кирилл… меня поставили – я и стою. В этом минус армии. И стар и млад, да? Кстати, как пес?

– Да нормально. Пес как пес. Ластится. Кушает. Живет.

– Гулял?

– Еще нет. Но погуляю.

– Ладно.

Он не дотерпел до курилки. Спрятался у входа в здание, прямо под окном, и с явным успокоением затянулся ослепительно-белой сигаретой, словно она подчеркивала всю иронию ситуации: твои зубы пожелтеют, а я останусь белой; твои легкие превратятся в черное месиво, а я все равно буду сверкать белизной бумаги. Белая снаружи – черная внутри. Прямо как те, кого я использую.

Вдруг завибрировало в штанах. Достал телефон. Рина.

– Привет, солнышко.

"Главное не обмолвиться о Мерседесе" – мысленно повторял как мантру.

– Привет. Слушай, я тут подумала. Пока ты в наряде, я не особо хочу сидеть дома одна…

Так обычно начинались наши приключения. Вернее, эти слова служили неким катализатором судьбы, которая лениво вытаскивала с шарообразной вазы скомканный фант со списком интересных событий, имеющих общее название "все через жопу".

– И что ты придумала? – вкрадчиво спросил я и вошел в здание, но не свернул направо – к дежурке, – а взял левое направление, в самый дальний угол, где не возьмет ни одна камера. В принципе, я смутно догадывался, что хочет предложить Рина. На ее месте я поступил бы точно так же.