Дьявол раз за разом вспоминал одно и то же: как он на Энте Исла одним прикосновением руки ломал хрупкие человеческие кости, заставляя их орать от боли и ужаса, который в тот момент овладевали их телами.

То, как он наслаждался всем этим: прекрасным звонким или же глухим хрустом (смотря, какую именно кость он ломал); криком людей, который приятно щекотал его острые уши; видом того, как белые поломанные кости впивались в ещё живую плоть его жертв, заставляя их сильнее страдать; запахом свежей крови, которая буквально реками текла из ран; и, естественно, прекрасным и таким невероятным ощущением дыхания Смерти на своей коже.

Тогда оно нравилось Владыке Тьмы, но вот сейчас он хотел поскорее отделаться от этих воспоминай, которые раздирали его голову изнутри, заставляя демона кричать. Жаль только его никто здесь не слышал, даже старуха Синигами, которая вечно пропадала по своим невероятно важным делам.

Чем дольше он находился здесь, в невероятно пустом и молчаливом Чистилище, Сатана понимал, что он всё больше становиться похожим на Эмилию и других людей, которым он на Энте Исла сломал жизни.

Дьявол становился живым существом с глазами мертвеца.

И только когда слабый прохладный ветерок коснулся его кожи, сумасшествие смогло немного отступить. Впервые за долгое время Владыка Тьмы почувствовал себя лучше и осознал, что пока ему никто не позволит потерять рассудок. Ведь он пока нужен той Вселенной, восстановление которой тяжёлым грузом лежит на его плечах, и одному своему старому знакомому.

Но от последней мысли лучше не становилось.

Сатана прекрасно понимал, кто сейчас к нему пожаловал. Это был совсем не добрый дядя Жан с седой головой и не давно знакомая ему бесчувственная старуха Смерть. Это был кто-то совершенно иной. И Владыка Тьмы сразу узнал того, кто к нему пожаловал. Не узнать его Сатана просто не мог. Уж слишком много между ними произошло раньше, чтобы он его не узнал.

От его присутствия Дьявол недовольно рычал. Он сейчас был готов поклясться чем угодно (даже своим едва сохранившемся рассудком), что этот придурок, стоящий позади него, по-доброму и беззаботно улыбается, как и много веков назад. Эта сволочь никогда не менялась и не отрекалась от своих привычек.

И это заставляло Сатану ненавидеть Его ещё больше…

Дьявол не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на своего гостя, ни через минуту, ни через две. Демон позволял звенящей тишине коснуться и ненавистного ему существа. Чтобы он хотя бы на пару минут смог почувствовать то, что было извечным спутником для Садао в последнее время.

— Давно не виделись, — Он первым прервал тишину.

После этого приветствия Владыка Тьмы уже не мог стоять к своему старому знакомому спиной. Не мог выносить на своей коже тяжёлый взгляд своего извечного врага, которого он мечтал уничтожить каждой клеточкой своего тела. Только после этих слов король Ада не торопясь обернулся, пытаясь за это короткое время совладать со своими эмоциями, чтобы не разорвать гостя на мелкие кусочки.

— Я бы не видел тебя столько же, — зло прорычал Дьявол.

Про себя Сатана отметил, что Бог ни капельки не изменился за эти несколько веков, в отличие от него самого. Те же ярко-рыжие волосы, которые доходят до середины спины, та же чёлка, которая всё время лезет ему в неожиданно тёмные фиолетовые глаза, но которую он никогда не пытается смахнуть тонкими пальцами.

— Будет тебе, — улыбка высшего существа стала ещё шире. — Неужели ты не можешь быть хоть чуточку любезнее?

Такое поведение ужасно бесило Дьявола. Гнев, ненависть, раздражение, желание убить стоящего перед ним придурка, при этом хорошенько его помучив, чтобы выпустить пар — всё это смешалось у Владыки Тьмы в груди, заставляя скалиться, обнажая острые и неровные клыки.

— Я тебе не шлюха, чтобы быть любезным, — зло прорычал Мао.

Даже после раскаяния демоны не меняются до конца.

Да, Сатана не мог нормально ответить своему собеседнику, ведь он уже согласился на его условия, но и молчать Садао не мог. Он хотел хоть как-то дать выход своим эмоциям, хоть как-то избавиться от тех мыслей, которые разрешали его рассудок.

— Ты же всё прекрасно понимаешь, — Бог сделал шаг вперёд. — Так что не нужно показывать свой характер.

Дьяволу до жути не нравилось, что эта рыжая сволочь обращается с ним, как с вшивым псом. Он никогда не любил, когда понижали его значение. Гордыня не позволяла Мао спокойно к этому относиться и воспринимать подобное с долей иронии. А когда всё это шло из уст его извечного врага, то Владыка Тьмы терял всякое самообладание.

Зачем тогда было нужно выбирать его в качестве того, кто будет восстанавливать Энте Исла и Землю, если Господь не считает его за существо, достойного жизни? Почему он не мог выбрать кого-нибудь «нормального»? У него наверняка есть множество детей, которые достойны положительного отношения к себе от своего Отца.

— Я совсем так не думаю, — Бог остановился рядом с Мао. — Я же тебе это говорил, верно?

— Ни разу.

Подобные слова казались Владыке Тьмы странными и неестественными для Бога. Кто-кто, а он должен был ненавидеть Дьявола и желать его уничтожить. Ну, или хотя бы использовать, как источник энергии. Ведь больше их ничего связывать не может!