Ключевой частью истории, обсуждаемой ниже, является возникновение соглашения о свободной торговле, Транстихоокеанского партнерства (ТТП). «Викиликс» обнародовала плоды некоторых переговоров по образованию ТТП, которые шли еще в 2014 году, привлекая внимание к серьезной угрозе свободе информации, гражданским правам и доступу к медицинскому обслуживанию, ограничиваемым в предлагаемых новых законах. Этот договор, как отметил «Викиликс», составит «крупнейшее в мире экономическое соглашение, которое будет, в случае вступления его в силу, охватывать более 40 % мирового ВВП»11. На самом деле данное соглашение представляет собой две вещи: во-первых, это хартия корпораций, предоставляющая им набор прав и полномочий во имя свободной торговли; во-вторых, это результат «поворота к Азии» президента Обамы – его попытка инкорпорировать в торговый блок с США национальные экономики Восточной Азии, исключая Китай. Вот где будет сконцентрирована львиная доля дальнейшей экономической динамики, и США используют свое значительное политическое влияние для того, чтобы обеспечить постоянный доступ к его преимуществам. Другими словами, это надлежащая модель «империализма свободной торговли».

Чтобы понять разоблачения «Викиликс» и все, что кроется за насилием и жестокостью, обрисованными в предыдущих главах, необходимо понять политико-экономическую основу этой империи «свободной торговли». Американская империя – это империя нового типа, при котором ее миссия – своего рода «божественное предопределение» – есть глобальное распространение и институционализация капитализма.

О процессе, который мы сейчас называем «глобализацией», часто говорят, будто это естественный, почти климатический процесс: расцвет «рынка», который движется вперед семимильными шагами, если его не сдерживают навязываемые государством ограничения или искусственные монополии. Это вполне сродни тому, как СМИ говорят о «рынке», словно о разгневанном боге, всякий раз, когда внезапно обрушивается рецессия или разоряется банк. Однако такой образ глубоко ошибочен. Существуют рынки, каждый из которых по-своему подвергается влиянию культурных и политических систем, но нет никакого абстрактного «рынка». Требуется политическое руководство и инициатива, чтобы дать рынкам родиться, сделать их социально и экономически устойчивыми, а также разработать законы и институты для их поддержания. Чтобы включить население в рынки, требуется время и планирование. Соединенные Штаты были в состоянии использовать свое политическое доминирование со времен Второй мировой войны, чтобы развивать, часто бессистемно или заводящим в тупик образом, глобально интегрированную экономику, в которой ее коммерческие предприятия доминируют и имеют привилегированный доступ к ключевым рынкам и ресурсам.

Схематично в послевоенную эпоху мы видим, что американская империя правила на протяжении двух международных режимов: Бреттон-Вудской системы и того, что Питер Гоуэн называет «долларово-уоллстритовским режимом»12. Бреттон-Вудс привязал мировые валюты к золотому стандарту, чтобы предотвратить дестабилизирующие ценовые колебания и дать возможность мировой экономике развиваться. Международный валютный фонд был ключевым институтом, учрежденным для управления этой глобальной системой и регулирования цены валют на основе соглашения о сотрудничестве. Конечно, США доминировали, но они правили, если так можно выразиться, коллегиальным образом, принимая на себя основную часть ответственности за мировую систему, в то же время ожидая от государств-союзников, что они также будут участвовать в глобальном администрировании рынков, валют, контрактов и собственности. Это было связано с рядом регулирующих мер в отношении банковских операций и капиталов, поступающих и выводящихся из стран для того, чтобы гарантировать, что капитал направляется в первую очередь на производственные инвестиции и промышленное развитие. Такая практика давала национальным государствам определенную степень свободы в широком смысле планирования модели экономического развития.

Это не было еще эпохой глобальной «свободной торговли», но – как указывали издатели журналов Fortune, «Тайм» и «Лайф» в 1942 году – препятствовало «восстанию мирового пролетариата». Для того чтобы погасить политическое «восстание», было необходимо на какое-то время ввести элементы контроля над капиталом. Странам «третьего мира» предлагалось развивать свои национальные экономики, используя стратегии импортозамещения, чтобы стабильные классы предпринимателей могли укорениться. Между тем торговля с Британией и Европой должна была быть «стратегическим опорным пунктом», от которого «будет распространяться область свободы», в конечном счете создавая возможность «универсальной свободной торговли»13.

На самом деле гарантии, что «свободная торговля» когда-либо распространится повсюду, не было. Конечно, послевоенная система переживала период роста. Между 1945 и 1970 годами мировой ВВП рос в среднем на 4,8 % в год – хотя за этой цифрой прячется огромная «догоняющая» деятельность держав, разгромленных во Второй мировой войне. А с ростом пришло расширение мировой торговли, и общий объем экспорта между 1948 и 1968 годами вырос на 290 %14. И тем не менее к концу 1960-х американская экономика ослабела и находилась в упадке по сравнению с Японией и Западной Германией – двумя державами, которые она помогла победить, а затем помогала восстанавливать. Война во Вьетнаме и расходы на вооружение, которых она требовала, лишала Министерство финансов и производительную экономику жизненно важных инвестиционных средств. Относительный внутренний мир уступил место волнениям и разрушению «закона и порядка». И вскоре стало ясно, что глобальная экономика, которая переживала рост под опекой США с 1945 года, вступает в серьезный кризис. Господство Америки в этот момент вполне могло бы начать необратимо скатываться вниз.

При администрации Никсона ряд решений, которые с американской точки зрения были по большей части удачными, позволили совершить замечательный перенос опоры всей мировой системы на новую основу. Доминирование США перешло в новую фазу. Никсон в первую очередь отказался от золотого стандарта, прекратив фиксировать курс валют.

Доллар по-прежнему оставался главной международной валютой из тех, в которых велась в основном международная торговля, но тогда его стоимость могла колебаться как угодно, в зависимости от того, какое решение принимает Министерство финансов США. Второй шаг усугубил эффект первого. Администрация Никсона снизила роль центральных банков в организации международного финансирования, предоставив частным банкам полномочия кредитовать, и пыталась найти новую структуру регулирования, которая дала бы волю частным инвесторам. «Холодные» потоки денег, инвестируемых в производство, были быстро перебиты «горячими», текущими через границы и стремительно реагирующими на малейшие международные раздражители15.

Ничто из этого не составляло мастер-плана по мировому господству, и на самом деле изменения первоначально производились при значительном сопротивлении внутри государства и даже со стороны банков. Но целью было поддержать финансовый сектор, что также помогало решать растущие внутренние проблемы. Американский бизнес к концу 1970-х был убежден, что вызываемая повышением зарплат инфляция и воинственность профсоюзов – главные проблемы, сдерживающие восстановление прибыльности. Администрация Картера обратилась к Полу Волкеру, председателю Федерального резерва, чтобы решить эту проблему. Он считал, что для обеспечения стабильных условий для инвестиций необходимо привязать ожидания работников и потребителей к фиксированным критериям. В то время как золотой стандарт и фиксированные обменные курсы валют создали некоторую стабильность в послевоенной системе, новым мерилом стабильности была борьба против инфляции. Это должно было стать приоритетом,

стоящим выше традиционных послевоенных задач, таких как полная занятость или управление потребительским спросом через политику доходов.

Поэтому Федеральный резерв приступил к разработке стратегии увеличения процентных ставок до неподъемно высоких уровней – так называемый «шок Волкера», – для того чтобы разрушить инфляционные ожидания наемных работников. Резко растущая безработица была приемлемой политической ценой для поставленной цели – борьбы с инфляцией. Это была как раз та монетарная политика, к которой Уолл-стрит стремился в течение некоторого времени, и до определенной степени она была приемлемой из-за лихорадочной экспансии Уолл-стрит после отмены валютного контроля в 1974 году. Но еще более важно то, что она была возможной, поскольку деловые круги в других секторах, например, в промышленности, согласились с тем, что усиление Уолл-стрит – это необходимое условие для разрешения их проблем16.