– Что, передумала? Откладываются твои кустики? И, правильно! Сиди смирно. Вон, на небо смотри. Это у тебя хорошо получается. – Он тоже снова уселся, запахнул плотнее полы пиджака и вытянул в сторону огня свои длинные ноги.

– А расскажи мне о себе? А, Саш? Правда. Сидим, молчим. Скучно.

– Веселее, вряд ли, станет. Ничего такого в моей жизни, Ларка, нет, чтобы можно было про нее у костра рассказывать. Родился, учился, отслужил в армии, работать начал. Пожалуй, все. Как тебе?

– Это про каждого так рассказать можно. Ты какой-нибудь особый случай припомни.

– Что ты имеешь в виду? Сама расскажи, тогда я, может, и пойму, о чем речь.

Вот вам и раз! Сама себя в лужу посадила. Что было рассказывать, если ничего про себя не помнила? Врать, что ли? Или, все же, помнила? Наморщила лоб и задумалась.

– Я училась в институте. Недавно только его закончила. – Начала это рассказывать через великое напряжение в мозгу, но шарики и ролики, хоть и со скрипом, но начали проворачиваться и выдавать пока непонятную, но, все же, информацию. – С литературой мой ВУЗ ничего общего не имел. И вдруг, я почувствовала серьезную потребность сесть и взяться за сочинительство. Написала рассказ. Отправила его в издательство. А они взяли и напечатали. Представляешь?!

– И что? – Свел он брови у переносицы.

– Как, что? Это же поворот в судьбе. Живешь, живешь, думаешь, что все про себя знаешь. А потом, бац! Ничего еще окончательно, оказывается, мы про себя не определили!

– Это все как-то туманно. Одни образы. Ты конкретную историю про себя давай. Пусть простую, даже предпочтительнее такую, не надо мне судьбоносной.

– Ладно. Будет тебе совсем простая. Из детства подойдет?

– Давай.

– Меня пчелы искусали. Не одна, не пять. А, много. Точно, сколько их было, не скажу. Маленькая я тогда была. Под стол пешком ходила. Дело было на пикнике. Пчелы слетелись на сладкое. А отец решил их прогнать и стал махать свернутым пледом. Сдернул его с земли и принялся им размахивать, крутить над головой, на манер пропеллера. Он считал, что защищал меня. А я сидела в траве у самых его ног. Не мог он видеть, как они меня атаковали, слетаясь по верхушкам травы.

– Что было потом? Как же ты выжила? Большая доза пчелиного яда смертельна.

– Рядом была пасека. Прибежали люди. Меня подняли с земли и принесли в подобную избушку. Что-то вроде твоей. Но точнее не помню. Не могу вспомнить ни боли, ни жара, ни примочек и лекарств. Только четко вижу картинку, на которой папа, как большой вертолет рассекает воздух, крутя над нами свернутую жгутом ткань. А потом еще мальчишку. Это уже в избе. Он стоит и пристально так на меня смотрит. Старше меня, взъерошенные русые волосы на круглой голове и внимательный взгляд синих-пресиних крупных глаз. Самое интересное было то, что я себя ощущала через эти его глаза.

– Это как?

– Через его эмоции. Вытаращенные глаза, подвижный зрачок. Он видел нечто ужасное. Этот мальчик меня боялся. Понимаешь? Был очень удивлен и почти испуган. Точно, увидел монстра. А мне отчего-то стало легче. Я его пугала, видела это, а значит, что я была перед ним, жила пока, одним словом. Понимаешь, или я снова увлеклась?

– А теперь давай свой сон. – Он полез в карман и достал пачку сигарет, зажимая всю ее в пятерне так, что нельзя было разобрать марку.

– Разве ты куришь? Раньше я этого не заметила.

– Закуришь тут с тобой! – Сашка прикурил от тлеющего конца ветки, вынутой из огня.

Пачку, поняла, что пустую, раз смял ее в тугой комок, зашвырнул в самое пекло и еще подтолкнул этой веткой поглубже, и та моментально вспыхнула, а потом и рассыпалась в прах.

– Что сон? Обыкновенный. И даже не весь его запомнила. Всего лишь маленький фрагмент.

– Не тяни. Мне уже порядком надоело ждать.

А мне уходить от этой темы. Но в тот момент догадалась, что дальше тянуть не следовало. И потом, чувствовала, что стоило рискнуть и рассказать, каким красавцем в униформе его увидела. Вдруг, из этого, что и вышло бы? И рискнула.

– Я ехала на машине. – Покосилась в его сторону, стараясь рассмотреть реакцию, хоть и в отблесках костра. – Но за рулем сидела не сама. Машину вел ты. Ты умеешь водить машину, Санек?

– Что дальше? – Пустил он кольцами вверх сигаретный дым. – Куда мы ехали?

– Не разобрала. Но ты там был очень хорош. Красавец, одним словом.

– И это все? – Спросил с некоторой ленцой или, может, разочарованием в голосе, но меня ему было не обмануть, видела его насквозь, особенно его нарастающее напряжение. – Чего тогда так долго тянула с рассказом?

– Просто. Нравилось тебя интриговать. А, а! Еще вспомнила. На тебе была форма.

– Что ты говоришь?! – Ага, вот и его характерный прищур, надо было быть осторожнее с ответами. – Какая форма?

– Не помню. Я, вообще, в этом не сильна. Какая-то! Тебе это очень важно?

– Нет. – Пожал он плечами и щелчком отправил окурок в огонь. – Так! Пора спать. Ты в кусты еще собираешься? Жду. А потом быстренько баиньки!

Спать мне хотелось. Видно, и, правда, приболел мой организм, раз ему постоянно требовался отдых. Только, ведь, обстановка не располагала к расслаблению. Я лежала на печи, заброшенная туда довольно жестким Сашкиным броском, и прислушивалась. Сам хозяин устроился, как и прошлую ночь, на лавке. Укрылся с головой одеялом и изображал из себя спящего. Только я точно знала, что не спал. Дышал иначе. Лежали мы с ним так с двадцать минут, где-то, может, больше. Потом заметила шевеление. Сашка стал тихо и очень осторожно приподниматься с лавки. Встал и бесшумно направился к печи.