Досадно цыкнув, Чикуса выпустил порцию смертоносных игл на Тсуну, но парень не сдвинулся с места. Интуиция молчала, значит опасности нет, и это всего лишь иллюзия. Настоящий противник справа! Шатен сделал резкий рывок, и искалеченное тело приспешника Мукуро не успело увернуться, получая удар в то же место на шее, что и Кен. Наконечник трезубца с металлическим лязгом отлетел и вошел в стену, несильно пробив ее.

— Что ж, ты не побоялся сражаться с ними, — Бьянки страшно оскалилась и кивком указала на два лежащих тела. — Но сможешь ли ты навредить своим друзьям?

Гокудера бросился на Тсуну, оставив свое оружие, и ударил парня в скулу, заставив отступить на один шаг. Там уже поджидала Бьянки, которая атаковала с ноги в спину. Тсуна мягко сводил все удары на нет, выжидая момент для собственной атаки. Мукуро в теле друзей неприятно смеялся, растягивая губы в безумной и отчаянной улыбке. Он кричал сдаваться, отступить, позволить ему завладеть собой. Но Тсуна не слушал, он выбрал момент и, осторожно перехватив руку Хаято, обездвижил его тело. То же самое он проделал с Бьянки, которая попыталась достать его сбоку. Подхватив оба тела, Тсуна осторожно опустил их на пол, прошептав одними губами:

— Простите, что так долго… — парень перевел взгляд на своего репетитора. — Реборн, присмотри за ними, — дождавшись кивка, Тсуна посмотрел на тело иллюзиониста, лежащее без движения. — Вставай, Мукуро, я знаю, что ты жив!

— Ку-фу-фу, — иллюзионист поднялся с пола и небрежным жестом стер кровь с виска. Он с насмешкой посмотрел на шатена, поигрывая древком трезубца. — Не думай, что одолел меня, парень. У меня припасен туз в рукаве.

— Туз? — Тсуна медленно переместился, закрывая собой друзей и Реборна, оказывающего им медицинскую помощь.

— Я показал тебе пять из шести Путей. Пора тебе увидеть последний! — Мукуро взмахнул трезубцем, перекидывая его в левую руку, и поднял правую на уровень глаз.

— Путь Людей, — Реборн отвлекся от своего занятия, пристально вглядываясь в движения иллюзиониста. — Будь осторожен, Тсуна.

С холодящим душу хлюпаньем Мукуро погрузил два пальца в свой глаз. Тсуна резко выдохнул, ощущая подступающую тошноту. Кровь потекла по щеке иллюзиониста, алыми каплями орошая пол. В здании будто понизили температуру и потушили свет — было темно и холодно. Вокруг Тсуны сгущался мрак, но не только наяву. Мысли стали путаться, тело слушалось неохотно, а интуиция настороженно притихла, тоненько и безнадежно позвякивая.

— Мир, в котором мы живем, уродлив. Он прогнил насквозь, — хриплым, нечеловечески рычащим голосом сказал Мукуро, с таким же противным хлюпаньем, что и раньше, вытаскивая пальцы.

Его аура изменилась: стала тягучей, словно желе, но острой, словно нож. Мукуро давил почти физически. Тсуна бы давно уже упал бы на колени, если бы эта аура не была… знакомой. Знакомой настолько, что годами не давала спокойно вздохнуть, заставив свыкнуться с собой. Да, это точно она. Аура, что всегда преследует Тсуну во снах и тихо, вкрадчиво шепчет: «Зачем сопротивляться? Легче и правильней — сдаться…».

Нана. Она обладала, если не такой аурой, то очень похожей. Гнилой, воняющей затхлостью и сыростью, острым чувством безнадеги и отчаяния. Хотя нет. У матери отчаяние было чужим, она впитывала его, как губка, пока причиняла боль. Но здесь все было иначе: отчаяние принадлежало Мукуро! Тсуна чувствовал его так же, как и боль, страдания, страх…

Неужели иллюзионист живет с этим? Как он еще не сломался? Неужели ненависть к мафии — это все, что им движет, все, за что он может ухватиться?

Тсуна помотал головой, прогоняя лишние сейчас мысли. Нужно сосредоточиться на бое, потом все остальное. Пока Тсуна барахтался в своих мыслях, Мукуро, тяжело дыша, сделал несколько шагов в направлении шатена. Всю правую сторону его лица залило кровью, а алый глаз с иероглифом 5 смотрелся по-настоящему жутко. Словно шлейф, за ним тянулась его черная аура, а древко трезубца воинственно постукивало по полу при каждом шаге своего обладателя.

— Ужасно, — помимо воли Тсуна сморщил нос и отвел взгляд. Вид ауры Мукуро не пугал, хотя должен был, он вызывал отвращение. Сложно представить, что довелось пережить этому подростку, что сделало его таким.

— Ужасно? — Мукуро даже остановился на миг. — Да, ты прав, это ужасно. Ты же видишь ее, да? Ты видишь мою ауру? — не спрашивал — утверждал иллюзионист, растянув губы в отчаянной улыбке. — Она чернее ночи, но именно она дает мне силу. Путь Людей самый отвратительный, но, тем не менее, дарующий огромную силу. Когда я использую его, мои физические показатели несравнимы с человеческими!

Последние слова Мукуро прокричал, бросаясь на Тсуну и обрушивая на него сокрушительный удар древком трезубца. Не ожидав такого, шатен согнулся, пытаясь сдержать его, но тут же отлетел в сторону, когда на удивление сильный кулак иллюзиониста врезался в его живот. На трясущихся руках Тсуна попытался подняться, но его отбросило к стене, с силой впечатав в нее.

— Ку-фу-фу. И это все? Ты так слаб, ты не сможешь победить меня! — Мукуро победно ухмыльнулся, он был уверен, что пареньку конец. Его боевой дух сейчас должен быть ниже плинтуса, а серия ударов должна была нанести ему серьезный урон. Иллюзионист, поигрывая трезубцем, медленно надвигался на облако пыли, в котором скрылся шатен. Мукуро демонстрировал свое превосходство всеми доступными методами, но к его удивлению Тсуна не только остался жив и в сознании, но он даже не испугался, а наоборот, он взбодрился. Парень уверенно улыбнулся и разжал кулаки.