— Верочка! Лизавета! — окликнул кто-то девушек.

Неужели Игорь Круселин! Конечно!

— Идем к нам! — Лиза, оторвав взгляд от картины, повернула голову.

— О, да ты не один!

Рядом с ним стоял худощавый молодой человек с пышной шевелюрой цвета темного каштана и с такими же шикарными усами. В широкой, свободного покроя белой рубашке и модном темно-сером костюме. «Явно из живописцев!» — подумала Вера и была почти права.

— Знакомьтесь, мой друг поэт Ярослав Городец, — представил Игорь. — Кстати, он здесь выступает сегодня.

— И где же? — заинтересовалась Лиза.

— В следующем зале, вы еще не дошли, — прозвучал низкий голос приятеля Игоря. — Хотите послушать?

— А вы откуда? — вступила в разговор Вера, неравнодушная к современной поэзии.

— Из «Гилеи». Вы в курсе, что мы недавно вошли в «Союз молодежи» на правах поэтической секции?

— Да неужели? — искренне удивилась Вера.

— Да! — гордо ответил Ярослав и очень внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь запомнить этот образ, напоминающий небесное облако благодаря васильковому платью из плотного шелка и диадеме с лазуритом, подчеркивающей торжественность прически из каштановых непослушных волос.

И добавил:

— О вас можно слагать стихи!

— Я тоже хотел бы посмотреть на такую девушку! — рядом с ними остановился молодой мужчина в темно-сером чесучевом костюме, явно, заграничном.

И, уже обращаясь к Лизе:

— Приветствую, Лизавета! И сколько же мы с тобой не виделись?

— О, Павел! Вот так встреча! — Лиза протянула ему для поцелуя руку в тонкой белой перчатке как старому знакомому. — А ты уже вернулся из Германии?

— Как видишь!

— И как впечатления?

— Об этом надо рассказывать долго-долго! Так что не здесь... А кто эта небесная прелестница?

— Да, познакомься, моя подруга Вера...

— Друзья, чтения уже начинаются! — перебил Лизу Ярослав. — Идемте в зал, для вас — самые лучшие места, из брони...

И компания двинулась через холл в зал, откуда уже потекли первые поэтические строки:

— Рыдаешь над сломанной вазой,

Далекие туч жемчуга

Ты бросила меткою фразой

За их голубые рога...

(От автора: стих. Давида Давидовича Бурлюка).

— Преклоняюсь перед Бурлюком, — задумчиво произнес Ярослав. — Жаль, что его не приняли в «Союз молодежи», считают типичным представителем «Бубнового валета»...

— Странно, — удивилась Лиза, — а что же он выступает тогда здесь?

— У нас тут хаос... — еле выдавил из себя Ярослав, явно не желая продолжать об этом.

— А вы у него учились? — не унималась Лиза.

— Отчасти... — уклончиво заметил молодой поэт, явно высказывая желаемое за действительное.

***

Этот вечер был таким длинным... Или Вере так показалось? Как будто бы он вобрал в себя столько приятного, сколько не было за весь прошлый месяц... Во-первых, получить колоссальное удовольствие от поэтических опусов в авторском исполнении, особенно, если эти авторы необычайно талантливы. Во-вторых, оказаться сраженной наповал экспрессией художественных полотен, которые можно не просто лицезреть, но и потрогать, прижаться к ним щекой... Особенно когда они полностью твои. Надо же — и все в один день...

Как всегда, Вера не выдержала и купила картину. Если поверить тому, что было написано в уголке, эта работа называлась «Роза на кинжале», а фамилия живописца — некий Г. Бирюгин. Вроде и не из новичков, но и не очень известный. Конечно же, хотелось бы приобрести что-нибудь посолиднее, например, Казимира Малевича, совсем недавно примкнувшего к «Союзу молодежи», который последнее время стремительно набирал популярность. Но... он не продавался. Вот и пришлось взять «розу», потому что эта картина показалась самой выразительной в своем противоречии: цветок на оружии. И вызывала она необычные чувства, словно подпитывая безрассудными мыслями и подталкивая на неординарные поступки.

И в-третьих... Да-да, было и в-третьих, потому что Вере понравилось окружение. Этот Ярослав такой мягкий, особенно когда декламирует, и даже довольно низкий голос ничуть не портит его, напротив — придает шарма. Ну, а Павел... Его чувственные губы так страстно коснулись Лизиной перчатки... Вера не могла этого не заметить. Но ведь и ее он ласково назвал «небесной прелестницей»! Надо расспросить знакомых о нем... Вера еще бы рассуждала и рассуждала, если бы ее ход мыслей не оборвал немецкий франт.

— Лизанька, так давно не был в Санкт-Петербурге! — начал разговор Павел. — Вернулся и тут же погряз в учебном процессе... А у меня намечается о-о-чень важное событие! Хочу пригласить вас вдвоем с Верой...

Он остановил на ней свой проницательный и в то же время — замаскированный взгляд черных глаз, так что Вере трудно было понять, что же скрывается в этой бездне на самом деле.

— Непременно! — после небольшой паузы весело ответила ее подруга.

Находясь в состоянии эйфории, Вера почти не помнила, как простилась с компанией и как оказалась дома. Уже в постели, засыпая, вдруг пришла в голову мысль о купленной картине. Та, упакованная в плотную бумагу, стояла прислоненной к стене. Девушка, приподнявшись с постели, нащупала ногами восточные мягкие туфли, встала и сделала несколько шагов, разделявших ее от покупки. Сдернула бумагу и, развернув полотно, посмотрела на разномастные ромбы и квадраты.