Скамья Присяжных была полностью скомплектована в десять тридцать, на второй день процесса. Судья Хартли расселся в кресле в ожидании длинного, полного острейших столкновений, процесса.

– Господа, – начал он, – члены Скамьи Присяжных выбраны и приведены к присяге. Начнем с того, что выслушаем вступительное слово стороны обвинения.

Именно в этот момент окружной прокурор Гамильтон Бергер, довольный тем, что его подчиненные управились уже с комплектованием Скамьи Присяжных, вступил в зад суда, чтобы лично заняться процессом.

Он вежливо склонился перед судьей и, без слов пройдя мимо стола защитника, повернулся к Суду.

– Дамы и господа, члены Суда Присяжных, – начал он. – Я окружной прокурор Гамильтон Бергер. Я и мои сотрудники намереваемся доказать, что обвиняемый по делу, которое здесь сейчас слушается, является работником «Южноафриканской Компании Добычи и Импорта Драгоценных Камней», что благодаря своей работе в вышеупомянутой Компании, он узнал о том, что человек, известный как Манро Бакстер, получил в свое распоряжение большое количество бриллиантов, оцениваемых на рынке в сумму триста тысяч долларов, что обвиняемый понял намерение Манро Бакстера провезти эти бриллианты контрабандой в нашу страну, что он убил Манро Бакстера и завладел драгоценными камнями. Мы представим свидетелей, которые докажут, что этот человек действовал предумышленно и с холодным расчетом и что он хитро выполнил свой дьявольский план убийства. Мы докажем, кроме того, что большинство бриллиантов, доставленных в нашу страну Манро Бакстером, было найдено у обвиняемого. Опираясь на доказательства, я буду требовать приговора, признающего обвиняемого виновным в убийстве первой степени.

И Гамильтон Бергер, поклонившись Скамье Присяжных, вернулся на свое место.

Служители Фемиды обменялись удивленными взглядами. Прокурор Бергер произнес самую короткую речь, открывающую процесс, которую они когда-либо слышали. И, несмотря на это, всем было ясно, что она означает. Прокурор воздержался от раскрытия своих карт и внимательно следил за тем, чтобы не дать защите даже малейшего понятия о том, как он намеревается повести дело дальше.

– Моим первым свидетелем, – снова загремел его голос, – будет Ивонна Манко.

– Ивонну Манко просят занять место для свидетелей, – огласил бейлиф [полицейское лицо при судебных органах].

Ивонна Манко очевидно была тщательно проинструктирована о том, как нужно себя вести. С серьезным выражением лица, она приблизилась к указанному месту. Блузка у нее была застегнута по самую шею, а юбка была длиною, не вызвавший бы возражений даже у самой строгой благовоспитанной дамы. Однако усилия, вложенные в то, чтобы выглядеть скромно, ни к чему не привели, как ни к чему бы не привели усилия превратить спортивную машину в солидный семейный лимузин.

Спокойным голосом она назвала свое имя и адрес секретарю суда, а затем, оценив мгновенным взглядом членов Скамьи Присяжных, перенесла полный ненависти взгляд на окружного прокурора. Отвечая на вопрос Гамильтона Бергера, она признала свою связь с Бакстером, а затем подробно рассказала обо всем плане контрабандной перевозки бриллиантов, о поездке на туристическом судне и о комедии с предложением ей руки и сердца.

Затем она поведала о планах, которые должны были имитировать самоубийство, о намеренном флирте со вторым офицером, о сцене на корабле и, наконец, о прыжке на рассвете в воды залива. Она рассказала также о том, что у нее в чемодане был небольшой баллон со сжатым воздухом и о том, что Манро Бакстер, прыгая за борт, был готов к преодолению большой дистанции под водой.

Гамильтон Бергер, разложив перед свидетелем карты и фотографии судна, просил показать приблизительно место на палубе, с которого произошел прыжок, а также положение корабля в водах залива.

– Пожалуйста, вы можете задавать вопросы, – обратился прокурор к защитнику.

Мейсон улыбнулся Ивонне Манко, которая отплатила ему тем же. Она незначительно изменила позу, положив ногу на ногу таким образом, что два присяжных приподнялись немного с кресел, чтобы лучше видеть, в то время, как две, куда менее привлекательные, чем свидетельница женщины со Скамьи Присяжных, демонстративно задрали подбородки вверх.

– Вы пользуетесь именем Ивонны Манко? – спросил Мейсон.

– Да.

– Вы пользуетесь также другими именами?

– Нет.

– Вы были законной супругой Манро Бакстера?

– Да, но когда я стала вдовой, то предпочла вернуться к моему профессиональному псевдониму, Ивонна Манко.

– Понимаю. Вы не хотите носить фамилию мужа?

– Не в этом дело, – запротестовала она. – Ивонна Манко – это мой профессиональный псевдоним.

– О какой профессии вы говорите?

На минуту воцарилась мертвая тишина, которую прервал резкий голос Гамильтона Бергера:

– Вношу протест, Высокий Суд. Вношу протест против способа, которым был задан вопрос. Протестую также против самого вопроса. Он не относится к делу и не имеет для дела никакого значения.

Судья Хартли задумчиво погладил подбородок.

– Что ж, в этом случае я признаю протест. Хотя в свете ответов, данных свидетелем... хм. Несмотря на все, протест признается.

– Вы вышли замуж за Манро Бакстера? – продолжал Мейсон.